В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке
к уже существующим смыслам еще один. Например, так было заимствовано слово «сторис» (или «сториз»; слова нет в словарях, поэтому пока никто не знает, как писать). Его можно было бы перевести как «история», и некоторые так и делают, но тогда фразы вроде «Как тебе мои истории?» или «Больше всего люди любят истории об обычной жизни» начинают звучать слишком двусмысленно. «История» – очень многозначное слово: это и рассказ («рассказать смешную историю»), и ход развития чего-то («история нашей дружбы»), и наука («история Средних веков»). Поэтому в блогерской среде все же чаще используют слово «сторис»: это отдельное конкретное явление, для которого хочется иметь свое название.
6. У аналога нет необходимой сочетаемости. Лингвист Светлана Бурлак в лекциях часто приводит в пример слово «спонсор»[71]. Вроде как есть слово «меценат» (тоже заимствованное, но давно освоенное языком) – казалось бы, зачем еще и «спонсор»? Но проблема в том, что быть «меценатом чего-то» нельзя: не присоединяет это слово зависимые слова в родительном падеже (мы не говорим «меценат галереи» или «меценат выставки»).
Конечно, отличие мецената от спонсора еще и в том, что меценат оказывает помощь людям науки и искусства безвозмездно, а спонсор выделяет деньги ради рекламы. «Пиво “Балтика” – меценат футбольного матча» звучит довольно странно.
Можно было бы, конечно, расширить значения и сочетаемость слова «меценат», но язык распорядился иначе: видимо, оказалось необходимым разграничить «мецената» и «спонсора».
7. Аналог не такой яркий и звучный. Словечки вроде «хайп» делают высказывание эмоциональнее и резче, а с привычными «шумихой» или «ажиотажем» такого эффекта достичь не получится.
Конечно, злоупотребление новыми заимствованиями (какой-нибудь «брифинг о нейминге и кейсах продакшена») может звучать комично. Но и совсем отказываться от заимствований тоже нецелесообразно: речь без них станет пресной, как овсянка на воде.
А вот таблички в пуристских пабликах о русском языке, на которых перечеркнуто какое-нибудь заимствованное модное слово и вместо него предложено употреблять только привычные исконные аналоги («хейтер – злопыхатель, завистник, недоброжелатель, ненавистник, злословец, разжигатель ненависти»), вызывают только усмешку: кажется, что «недоброжелатели и злословцы» должны быть непременно «в мокроступах и с растопыркою».
Глава 4
Сленг – норм тема или отстой?
«Лол кек», «рарный айтем», «сасная тян»… Услышав нечто подобное в речи подростков, многие взрослые негодуют, воздевают руки к небу и восклицают примерно следующее: «Так ли изъясняемся мы, учившиеся по старым грамматикам, можно ли так коверкать русский язык?»6[72]
Между тем это написал еще в 1828 году критик М. А. Дмитриев – да не о чем-нибудь, а о романе А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
Испокон веков в каждом поколении обязательно находятся те, кто