от злости лицом силой уводит меня прочь. Алекс, стоял на месте, как вкопанный. Он, как и все в округе, знал, что с моей мамой лучше не связываться.
Мама нещадно дергала меня за волосы и тащила за косу через весь сквер. Я попыталась высвободиться и оказалась лицом к лицу с ней. От страха и неожиданности я отшатнулась от нее, но этим лишь подлила масла в огонь. Глаза ее почернели от злости, ноздри раздувались, зубы были сжаты так сильно, что на скулах заходили желваки. Внезапно, она схватила меня за шею и с каким-то остервенением начала дубасить об первое попавшееся дерево, да так сильно, что искры летели из глаз. До меня обрывками долетали ее гневные крики.
– Как ты посмела? Как? С ним-то? Да кто тебе позволил? Сколько раз я тебе говорила, дура ты неотёсанная, чтобы ты с ним не связывалась?! – яростнее нее, кажется, не было на свете никого. Ее крик напоминал рёв разъярённого медведя.
– Ты будешь меня слушать. Слышишь? Ты будешь делать, так как я говорю. Ты больше не будешь с ним видеться. Тварь ты неблагодарная! Дура ты нестриженая, падла ты такая! – ругательства сыпались из ее уст без остановки.
Она наносила мне удары пока не устали ее руки. Она не слышала мои мольбы, ярость полностью поглотила ее. Она была взбешена, и не могла остановиться. В глазах потемнело, боль уже не ощущалась так остро, как в самом начале. Лишь в пустоту капля за каплей проникали ее слова, превращаясь в лед и камнем падали, на глубину души, оставляя необъятные дыры в ней.
В тот момент мне было больно, не потому что она била меня головой о дерево, вырывая мои волосы, нет, не поэтому. Мне было больно, потому что она била меня плетью слов своих, оставляя шрамы там, где они не заживают никогда. Конечно, все то, что она говорила на самом деле описать невозможно. Но ее слова я помню по сей день, помню, как будто это было только вчера. Страх перед ней, боль за ее ко мне отношение до сих тревожат мое сердце.
Тогда я ненавидела ее всеми фибрами своей души. Она опозорила меня, протащив за волосы через весь сквер, жестоко избила на глазах у прохожих. Боль терзала не только мою наружную оболочку, она съедала меня изнутри, разрывая артерии гнева. И я ничего не могла поделать. Но раз и навсегда, я пообещала себе, что, когда у меня будет дочь, я никогда не буду бить ее, а тем более по голове. Я просто поклялась себе.
Когда, наконец, силы ее иссякли и весь ее гнев был вымещен на мне, мы пошли домой. А вернее, она волокла меня за собой, а я просто плелась за ней, еле переставляя ноги. Сил идти не было, так же, как и говорить. Придя домой, она отправила меня в комнату, а сама села за свои дела. Я слышала, как она говорит отцу про ситуацию, которая произошла между нами, про то, какая я гадкая. Я слышала все, и ни разу отец ничего не сказал в мою защиту. Было такое ощущение, что ему вообще все равно, что произошло. Он просто молчал и слушал ее порицания в мою сторону. Этот ужасный день закончился, и я легла спать в надежде на новое завтра. Все болело и ныло, голова гудела от боли, слезы катились вниз по лицу, падая на подушку. Я с трудом дышала, осознавая, что еще жива. На этот раз меня пронесло, но что будет дальше?