в соседней комнате. Его полуобнажённое красивое тело вдруг стало для меня омерзительным. В глазах горела первобытная животная похоть. Протолкнув колено между моих ног, он грубо и бесцеремонно одним рывком вторгся в меня. Низ живота пронзила острая боль, я вскрикнула и замерла от мерзкого ощущения чего-то инородного в своем теле. У меня из глаз хлынули слезы, все мое естество противилось отвратительному действу надо мной. И тут он начал двигаться. Движение, за движением низ живота стянуло адской болью, сжимая стальными оковами. Мое сознание отключилось от ужасной реальности, вытеснив боль и отчаяние. Я отрешенно лежала, позволяя насиловать себя, потому что больше не могла сопротивляться. Силы покинули меня под натиском тарана. Это истязание длилось мучительно долго, каждое его движение вызывало отвращение. Чувство гадливости и омерзения вызывало у меня тошноту, внутри все скрутило. Я кусала губы в кровь, вонзив ногти в ладони настолько сильно, что прорезала плоть. Все мое тело готово было вывернуться наизнанку, лишь бы эта пытка закончилась. И наконец Алекс освободил меня. Я схватила простынь и накрыла себя. А он смотрел на меня виноватыми глазами, в которых дикий блеск сменил ужас от осознания того, что он сотворил со мной.
– Прости, Валерия! Я так сильно тебя люблю!.. Так сильно! Ты будешь моей, только моей, понимаешь? Я не хотел делать тебе больно, я просто хотел, чтобы ты поняла, что можешь быть только моей, – он был словно сумасшедший, убеждая самого себя в том, что не совершил ничего плохого. Однако, видя ужас, сковавший мое лицо, он осекся и замолчал. В глазах застыла пустота.
Он позволил мне одеться и уйти, вынудив дать ему обещание, что все будет хорошо. Он показал мне свою темную сторону, и я боялась его. Мне не верилось, что его родители находились через стенку от нас и позволили ему надругаться надо мной. Они проявили преступное бездействие. А я еще завидовала их семейной идиллии и теплым отношениям.
Я в слезах бежала домой, не разбирая дороги, лишь бы убраться подальше от Алекса и его родителей.
«Моя вина, – твердила я себе, – сама виновата, что допустила это. Никто! Абсолютно никто и никогда не должен узнать об этом. Все это было таким отвратительным, что я сама себе стала противна. Добравшись домой, я залезла в душ и просидела там больше часа в попытках отмыться от этого позора, стереть с себя его запах, его мерзкий противный запах. Я с остервенением терла себя мочалкой до покраснения, до кровоподтеков, лишь бы не чувствовать его запаха на себе.
В тот злополучный день все рухнуло для меня, весь мой мир перевернулся. И откуда-то из темных уголков сознания вернулось то чувство отверженности, которое так долго оставалось взаперти. Я чувствовала себя грязной и опозоренной. Первые пару дней после этого я пребывала в каком-то вакууме, все делала на автопилоте, машинально выполняя каждое свое движение. Казалось, жизнь для меня потеряла всякий смысл. Я превратилась в бездушное существо, куклу… просто куклу.
Был конец учебного года и мне пришлось вернуться в школу, чтобы сдать