убедиться, что я не отстаю. Я шагаю за ней и параллельно пытаюсь запомнить обстановку, чтобы потом описать это место в полиции.
Двор, по которому мы идем, окружен высоким каменным забором. В его центре стоят клетки, в одной из них я замечаю мужчину…
По коже пробегают мурашки, я не верю, что вижу это в реальности. Сейчас окружающая обстановка больше похожа на дурной сон, который хочется поскорее забыть. Но сначала надо проснуться…
Я, что есть силы, сжимаю кулаки, и ногти впиваются в ладони. Мне больно, на коже остаются ямки, но я как и ожидалось не просыпаюсь. Воровато стреляю глазами, замечая несколько камер на здании. Проходим мимо очередной группы вооруженных мужчин, отворачиваюсь, когда они замечают меня. Чувствую себя куском свежего мяса среди стаи волков.
Ежусь.
– Шагай! – моя конвоирша открывает дверь, ведущую в особняк, и я после секундной задержки вхожу.
Коридор, в котором я оказываюсь, простирается на много метров вперед. По обе стороны от него простенькие двери, часть из них открыта.
Вздрагиваю, когда входная дверь ударяется о косяк. Меня грубо подталкивают в спину, чтобы не стояла, как истукан, и я делаю несколько шагов вперед на автомате.
– Пошла! – она с отвращением цедит, и я хмурюсь и обернувшись пришибаю ее взглядом. Она к такому не привыкла, и моя вспышка своенравия явно ей не по душе, потому что не раздумывая ни секунды она размахивается и ударяет меня по щеке.
Острая боль пронзает скулу и щеку. Я ошарашенная хватаюсь за место удара и съеживаюсь.
Меня не били ни разу в жизни. Никто и никогда. Такое не позволяли себе даже мои родители, когда были живы. Даже дядя, как бы ему не было трудно со мной, никогда не позволял себе такого.
– Шагай, что встала!? – орет, и я движимая инстинктом самосохранения перебираю ногами. Подходим к одной из закрытых дверей.
Полная женщина ударяет костяшками по дверному полотну дважды, и оттуда доносится голос.
– Войдите!
Моя спутница кивает на дверь, давая понять, что со мной не пойдет. Я, превозмогая страх, берусь за ручку. Миллион мыслей роится в голове, сердце стучит в районе глотки, тугой узел в желудке лишь каменеет. Толкаю дверь и застываю на пороге, боясь пошевелиться.
Эта комната напоминает кабинет гинеколога, принимающего в домашних условиях. Никакой стерильности и чистоты. Заляпанный грязью пол, обшарпанные стены, какая-то потрепанная кушетка и самое страшное – гинекологическое кресло, простоявшее тут наверно два века.
В центре комнаты стоит женщина, едва ли более милая, чем та, что ударила меня секунду назад.
– Поживее! – она рявкает, натягивая резиновые перчатки. Ее тон не сулит ничего хорошего, но я боюсь даже сдвинуться, настолько напугана увиденным. Гинекологическое кресло вгоняет меня в ступор. – С новенькими так трудно!
Подходит ко мне и заволакивает меня в кабинет за руку. Я трясусь, как лист на ветру. От страха на голове встают волосы. Что она собралась делать? Зачем? Куда я вообще попала?
– Снимай