карамельными бликами – стилист постарался подчеркнуть ими цвет моей кожи и глаз, получилось невероятно. Пряди уложили легкими небрежными волнами, которые смягчили черты моего лица и нежно его обрамили.
Брови, вполне себе обычные, теперь оформили по новому, взгляд стал более открытым и подчеркнутым.
Легкий налет макияжа делал мои глаза ярче, а мешки под ними не такими заметными, все-таки бессонная ночь сказывалась. Мое лицо не казалось выкрашенной маской с обилием штукатурки. Оно сияло. И это сияние сохранялось даже не смотря на грусть в прозрачных голубых глазах. Глазах моей бабушки, моего отца и моего дяди… Светло голубые почти серые глаза – наша фамильная черта, и я с тоской смаргиваю с них влагу и отворачиваюсь к окну.
Мой дядя наверняка поднял на уши всю охрану, всех знакомых в правительстве страны и за ее пределами. Вот только в этой дыре он никогда меня не найдет…
Подхожу к окну и встаю напротив, глядя как садовники вычесывают каждый сантиметр аккуратно выстриженного газона перед приходом гостей.
Сегодня в доме намечается крупный прием, так я поняла из разговоров прислуги. Прием по случаю визита званого гостя. Того самого мужчины, ко встрече с которым меня так подготовили.
Поразительно, как порой складывается судьба. Я берегла свою девственность для мужа, которого подобрал бы мне дядя. Я стала бы верной женой и хорошей матерью своих детей. Так меня учили с детства. Этой мой долг.
Но вот я стою в розовой спальне огромного особняка, принадлежащего какому-то больному самодуру, который занимается торговлей живым товаром, и пытаюсь смириться с тем, что он использует меня как проститутку, подарив какому-то своему родственнику для постельных утех.
Думала ли я, что моя невинная ложь обернется так? Конечно нет. Когда я отпрашивалась у дяди поехать на неделю в гости к своей одногруппнице, я и подумать не могла, что все может сложиться так. Наш вполне невинный поход в клуб, выпивка из рук незнакомца, которого я приняла за официанта, а дальше этот кошмар…
Отчаянье топит, ненавижу себя за эту глупую беспечность! Отхожу от окна и, забравшись на кровать с ногами, ложусь в позу эмбриона.
Первые слезы скатываются по щекам, а потом как рухнувшая плотина их сменяют другие, и я теряю счет времени. И постепенно, сама не замечаю, как отдаюсь этому спасительному забытью, которое маячит иллюзией, что все происходящее лишь дурной сон. И ухватившись за эту ложь, я проваливаюсь в темноту, где мне самое место.
Глава 4
Просыпаюсь от стука в дверь. Не сразу понимаю, где я и кто стучит. Открываю глаза, растерянно смотрю на обстановку вокруг.
– Входите, – отзываюсь, и тут же в памяти как калейдоскоп кошмаров всплывают воспоминания о прошедших двух днях.
В дверях появляется горничная с подносом.
– Я принесла вам ужин, вы сегодня с утра ничего не ели, – она пожалуй единственная, кто обращается ко мне как к человеку, а не как к скаковой кобыле, которую продадут на торгах. – Поешьте и одевайтесь, прием скоро начнется.
Я