в предложения. Будто бы они сами хотят воплотиться в жизнь и показать, какие они всемогущие и спасающие. Аделина улыбается, подумав о таком, но не сбивается, крепче сжимая в руках колючее спасение.
Вот, первая часть заклинания завершена. Аделина, не открывая глаз, надевает венок на голову. Он кажется удивительно тяжёлым – намного тяжелее, чем был в руках. Но она не отвлекается от заклинания.
С каждым словом венок становится всё тяжелее. Он колется и будто бы впивается в голову всем, чем может. На глазах выступают слезы, но Аделина не останавливается.
Ветер усиливается. Он треплет подол длинного тонкого платья, совершенно не предназначенного для ночных прогулок, поднимает его, от чего царапины на ногах становятся хорошо различимы в свете луны. Их вид наверняка шокировал бы всех знакомых Аделины, привыкших думать о ней как о воспитанной спокойной девушке, не ввязывающейся ни в какие авантюры, драки и прочие сомнительные мероприятия. Но сейчас она была не такой, сейчас она была намного более настоящей, чем когда-либо. Свободной и способной на всё.
Аделина чувствует, что в воздухе что-то меняется, он становится более влажным и свежим, но открывать глаза, пока обряд не завершён, нельзя. Никак нельзя. Как бы ни хотелось.
Она продолжает петь свою первую, а может, и последнюю песнь спасения на незнакомом языке. Слова ложатся удивительно легко и ровно, будто бы она уже тысячу раз это делала. Песнь звучит звонко, а ветер разносит её, кажется, по всему континенту. Он тоже хочет помочь? Аделине хочется верить, что да, что хоть ветер за неё, что верит в неё и в успешность обряда. Пусть хоть он будет союзником одинокой в своём желании хрупкой девушки.
Тишина приходит неожиданно. С последним слогом заклинания все звуки обрываются. Даже шум друга-ветра куда-то исчезает.
Потом приходит боль: в руках, ногах, во всём теле. Колкости венка не сравниться с этой всепоглощающей болью.
Аделина всхлипывает и, подвывая, падает на колени. Получилось ли? Ей всем сердцем хочется верить, что да.
После приходит дождь. Он обрушивается с неба стеной, приминает пожухлую траву, мгновенно пропитывает и волосы, и хлопковое ночное платье. Но Аделине важно не это.
– Получилось, – шепчет она плохо слушающимися, потрескавшимися губами. – Получилось.
Только сейчас Аделина открывает глаза. За пеленой дождя с трудом можно рассмотреть далёкие огни деревни, а луны нет – она скрыта тёмными тучами.
Хочется плакать и смеяться, пуститься в пляс и свернуться калачиком под тёплым одеялом, но Аделина продолжает сидеть на месте. Она поднимает лицо к небу, постоянно моргает из-за капель дождя, но продолжает смотреть вверх. У неё на самом деле получилось. Её мольбы услышали, древняя магия сработала.
Аделина счастливо смеётся, понимая, что жизнь никогда не будет прежней. Её уж точно, ведь то заклинание в книге было не единственным. Аделина обязательно докажет этому миру, что не надо бояться магии из старинного гримуара и запрещать её.
Мир