на последнем меня обдало такой волной жара, что я, кажется, покраснела от кончиков ушей до самых пяток. Блин! Блин! Блин! Этого не может быть.
– Представляю вашему вниманию преподавателя по физической культуре Богославского Артёма Геннадьевича. Прошу любить и жаловать! – раздались восторженные охи женской половины помещения с ни менее не скрываемым желанием скорее оказаться на паре по физкультуре. Парни же отреагировали спокойнее. Раздались аплодисменты, и молодой преподаватель медленной тяжелой поступью приблизился к микрофону.
– У меня всего одно условие – без уважительной причины не пропускать мои занятия, и тогда мы с вами найдем общий язык, – дурманящий сознание голос жестко отрапортовал эти слова, как будто ему это все нафиг не нужно и он хочет скорее отсюда убраться. Но я все равно подвисла, наблюдая, как широкоплечий парень делает разворот. Ткань пиджака сильно натянута от массивности его тела. А еще, развернувшись, он открыл прекрасный вид на свой зад, обтянутый узкими брюками. Это преступление, я вам скажу, иметь такое тело. Тут же вспоминаю своего Виталика и морщусь от такого диссонанса.
– Ууум, – протянула рядом сидящая девушка. – Пускаешь слюнки по молодому пополнению в преподавательском составе?
– У меня есть парень, – говорю тихо и почти со вздохом.
– Но он явно не так хорош, как Артём Геннадьевич, – усмехаясь, пролепетала Алина.
– Я его люблю! – выговорила это громкое заявление, ставя точку в непредвиденных слухах. Только прозвучало как-то неубедительно.
Глава 4
Артём.
– Мог бы толкнуть речь более благоразумную. Не стоит запугивать студентов с порога, – читает наставления дед. Богославский Михаил Христофорович является ректором сия заведения для умных бедняков и не очень умных богачей. И занесла меня нелегкая сюда.
– То ли еще будет! Я здесь ненадолго, если ты помнишь, – мой голос ровный и низкий. Я не переживаю. Хотя есть о чём переживать. Моя репутация, моя карьера пошли под откос. Я сглупил. Действовал на эмоциях, в жажде отмщения. Вот теперь приходится пожинать плоды своей беспечности и легкомыслия. Со своей травмой я могу теперь либо преподавать в дедовском универе, либо начать бухать. Но моя мечта пока недосягаема. Она где-то там. Осталась за горизонтом вместе с моим профессиональной карьерой.
– Так ты это брось! У тебя всё получится! Если какие проблемы возникнут, всех неугодных ко мне на ковер. Угроза отчисления способствует быстрому смирению. Уж поверь, я это знаю не понаслышке, – говорит серьезно дед, как всегда, действуя на меня ободряюще.
– Я не сомневаюсь, – усмехаюсь над его словами. – Только как ты себе это представляешь? «Если вы не успокоитесь, я всё дедушке расскажу!». Так, что ли?
– Ну, нет конечно. Но руки не распускай, ради Бога! Будь строг, но палку не перегибай!
– Я постараюсь, деда.
– Тогда можешь идти. Завтра первый учебный день. Первокурсников сильно не прессуй, они