А это значит, что мы не можем попросить кого-то еще присоединиться. Помоги мне, Ларисса Рамирес. Ты – моя единственная надежда.
Виктор смеется над отсылкой к «Звездным войнам», Пэ-Эс выглядит весьма гордым собой. Я скрещиваю руки на груди, откидываясь на спинку стула и изучая их, потому что все это слишком здорово, чтобы быть правдой.
– Педро знает, что вы здесь? – спрашиваю я.
Синтия откидывает с плеча косы и наклоняется ко мне с внезапным заговорщическим видом.
– Он сказал, что ничего страшного, если ты присоединишься, – шепчет она.
– Педро… что? – Мой голос звучит пронзительно, и Синтия жестом просит меня говорить тише.
– Он сказал, что ты можешь присоединиться, если будешь держаться подальше, и никому не говори, что он это сказал, и… что еще? А, вспомнила. Действуй практически незаметно, – объясняет Пэ-Эс, делая пассы руками на манер фокусника.
Я моргаю.
– Так сказал Педро Молина?
– Единственный и неповторимый. – Пэ-Эс улыбается, демонстрируя очаровательную щербинку между передними зубами.
– Почему он вдруг смирился? – прищуриваюсь я на них. – Если он говорил вам что-то еще, скажите. Это в отместку за свадебный торт, не так ли?
Все трое в замешательстве переглядываются.
– Что за свадебный торт? – спрашивает Виктор, впервые вступая в разговор.
Это, должно быть, ловушка. Слишком уж они милы.
– Что бы вы ни пытались здесь провернуть, я на это не куплюсь! – говорю я.
Я встаю и ухожу, прежде чем вся столовая превратится в очередной школьный хор, распевающий обо мне злую песню.
В «Соли» выстроились покупатели, ожидающие своей очереди, чтобы сделать заказ.
Мама сегодня работает на автомате, снует туда-сюда от духовок к корзинкам с хлебом, к кассовому аппарату. Я пыталась ей помочь, схватила щипцы, чтобы доставать хлеб из корзинок, но она закричала, что я очень медлительная и доставляю ей в «Соли» еще больше хлопот.
Так что я держусь в сторонке.
Вместо этого я прямо за стойкой делаю домашнее задание, хотя мама жалуется, что на моих учебниках останутся пятна от кофе и еды. Но заниматься наверху, в моей спальне, слишком одиноко. Особенно в пятницу вечером, когда некуда пойти и нет друзей, с которыми можно переписываться, – это ощущается совсем не так, как в другие дни…
Если бы бабушка была здесь, она была бы единственным другом, который мне нужен. Она нашла бы способ убедить маму, что я уже достаточно поучилась. Она заказывала эспетиньос[44] в киоске сеу Флориано в фейринье, и он всегда присылал дополнительные блюда, потому что был в нее влюблен. Болгарский перец и лук на шпажках, политые острым чесночным соусом с небольшим количеством лайма. Эспетиньос из курицы и говядины в беконе. И гарнир из фарофы[45], чтобы мы могли окунать шампуры и хрустеть касавой[46], впитавшей мясной сок. Потом мы сидели на тротуаре и смотрели, как приходят и уходят соседи, и мы вместе ели, смеялись и гадали о будущем ее любимых героев теленовелл…
Мне