Он просил прислать хоть какие-нибудь «крохи». Он умолял дать ему «хотя бы немного милости, хоть чуть-чуть, ради Бога, пока я совсем не погиб от голода».
Не имея ни гроша в кармане, Джон не мог позволить себе ехать в экипаже и прошел пешком сто пятьдесят миль, размышляя о том, любит его Полли или нет.
Он уже принял предложение стать первым помощником капитана на работорговом судне (поскольку полагал, что не был пригоден ни для какой иной работы) и решил, что, если до его отплытия от Полли не будет никаких вестей, он постарается забыть ее.
Но вести от нее пришли. «Ее ответ, хоть и очень осторожный, был для меня достаточным». Вообще говоря, что касается Полли, то она вовсе не хотела, чтобы этот ответ оказался достаточным для Джона. Это были именно «крохи». Но чем больше Джон перечитывал эту короткую, сдержанную записку, тем больше эти крохи превращались для него в целый хлеб.
Несколько недель спустя, когда его корабль отплыл из Ливерпуля, Джон почувствовал, что жизнь налаживается. Он определенно был всем доволен. Он чувствовал себя близким Богу. Был первым помощником капитана судна, занимавшегося работорговлей, и ему было обещано, что в следующее плавание он пойдет уже капитаном своего корабля. О чем еще мог мечтать юноша, которому было едва за двадцать? Он не чувствовал ни малейшего отвращения к такому явлению, как рабство, и будущее казалось ему чарующе счастливым.
Однако он пробыл в таком умиротворенном, благодушном состоянии всего несколько недель. К тому времени, когда корабль прибыл к западному побережью Африки, он, по его словам, «был почти так же скверен, как и прежде». Джон перестал читать Библию, мало внимания уделял молитве и практически не общался с христианами. «Враг приготовил для меня целый ряд соблазнов, и я легко стал его добычей. В течение месяца он так убаюкал мою совесть, что я оказался втянут в такие дела, о которых еще несколько месяцев назад и подумать не мог».
В трюме корабля везли обнаженных девушек-рабынь. Для офицеров доступ к ним был открыт. Какое-то время Джон боролся с соблазном, но затем вновь оказался в его цепях. У него не было никаких сил сопротивляться. И он спустился в трюм и изнасиловал одну из девушек.
Вне корабля к его услугам всегда были «темнокожие девушки для удовольствий». Его образ жизни быстро стал прежним. «Если я и пытался бороться, то безрезультатно».
И вновь его свалила болезнь. Он вспомнил о своей прежней болезни в Сьерра-Леоне и о пороках, в которых он тогда погряз. Не повторялось ли прошлое?
Сперва он отчаялся получить у Бога прощение; «дверь надежды», казалось, была закрыта. Потом он напишет, что тогда, почти в бреду, испытывая страшную слабость, он не рассуждал более, а положился на Господа и предоставил Ему себя, чтобы Он свершил с ним все, что пожелает. И прощение пришло. Возвратился и мир. «Хоть я и часто огорчал Его Дух и в безумии отрекался от Него (увы, когда же я буду мудр?), Его благодать отвратила меня от мерзких наклонностей, которым я предавался».
Это был еще один поворотный момент в жизни Джона Ньютона.
Отплыв