её бросить?
Да уж, с ней будет сложно.
Но почему-то в груди кольнуло неясным чувством, когда она кинулась на решетку, словно бабочка, готовая испепелить себя, только бы долететь до желанного света.
Захотелось откинуть её прочь, не позволить навредить себе.
Безумная! А если бы шибануло сильнее?
А ещё, когда защитный барьер мигнул, Платону показалось, что с её лицом что-то не так. Лишь секундная вспышка, после которой Марьяна прикрыла щеки ладонями – но он отчетливо уловил, что кожа её исказилась. Как будто сползла та магия, которую он ощущал ранее.
С её лицом что-то не так? Какое-то ранение или дефект? На неё наложены матирующие чары?
Возможно, ему всего лишь почудилось. Всё произошло слишком быстро, за секунду сказать наверняка сложно.
Как назло, сегодня Марьяна будто поселилась в его голове. Ещё с того момента в гостиной, когда она принесла мазь и захотела помочь ему с ожогами. Уже тогда заставила думать о себе, а потом, у ворот, лишь усилила непонятное чувство, зудящее на уровне грудной клетки.
О Платоне давно никто не заботился вот так, просто, без потаенного умысла. Не считая мамы и братьев, конечно. Но когда пальцы девушки порхали над его телом, когда она склонилась к нему ближе, чтобы смазать свежие ожоги – это пробудило в нем не только благодарность, но и… физическое желание. Вполне очевидное.
Хотя, казалось бы, что может быть менее аппетитным, чем самодельная мазь и ожоги после электротока.
– Только не говори, что тебе небезразлична какая-то дворовая девка, подобранная с улицы, – донесся до Платона знакомый голос. – Сынок, неужели ты до сих пор не понял? Женщины способны порушить все твои планы. Сейчас ты её жалеешь, а завтра потеряешь рассудок и забудешь о том, ради чего всё затеял. Не забывай, ты ученый и должен обуздать эмоции.
Он обернулся.
Отец стоял в шаге от него, с отвращением кривясь. Весь его вид выражал полнейшее неодобрение, словно сын одними только мыслями про Марьяну сумел его жутко взбесить.
– Убирайся отсюда, – Платон качнул головой. – Ты галлюцинация. Я не собираюсь тебя слушать.
– Неужели? – Серп Адрон со вздохом двинулся к сыну. – Удивительно, что раньше тебя галлюцинации не тревожили. С чего бы им взяться сейчас?
– С того, что в последнюю встречу ты меня чуть не прикончил.
Их отношения с отцом сложно было назвать близкими или доверительными. Скорее уж наоборот: ни один из троих сыновей не любил Серпа и не хотел быть похожим на него. Злобного, безумного и готового на всё, только бы добиться своих целей. Отец лил кровь литрами и не гнушался никакой магии, даже самой черной. Ему было плевать на людей, на нечисть, на собственную семью.
Если бы понадобилось избавиться от сыновей ради исполнения собственных прихотей – он бы без сомнения это сделал.
Братья это понимали и однажды решили избавиться от него. У них почти получилось, но… к сожалению, даже здесь отец их переиграл.
Сейчас Серп Адрон находился в «Теневерсе», магической