него зазвонил телефон, и он сказал:
– Мне надо ответить. Ты в порядке?
Я кивнула, и он выскочил из палаты. И мне тоже было пора возвращаться.
Благодаря Брюнету, так я назвала его про себя, не прошло и двадцати минут, как я вернулась в палату Кэти. Я вела себя как заботливая подруга, которой пришлось отвлечься на выполнение родительских обязанностей в режиме онлайн, и с раздосадованным видом указала на телефон: ох уж эти детки. Кэти и Холли о чем-то разговаривали, склонив головы, и на мою пантомиму не обратили внимания. Тогда я включила звук.
– Мэдди хочет в следующем году учиться за гра- ницей.
Это не было враньем. Она действительно хотела в январе поехать в Ирландию. Слова легко слетели с языка, потому что переживания о том, что я скоро останусь одна, сохраняли актуальность.
– Как поспала? – спросила Холли.
Прием был знакомый. Следующим ходом я либо выставлю себя врушкой и патологической засоней, и тогда Холли получит преимущество. Или, при определенной ловкости, я могу доказать, что в моем случае сон делу не помеха.
– Хорошо. Спасибо. Вы же меня знаете. Прикорнула, всхрапнула, и снова как огурчик. Как думаете, стоит на втором курсе отпустить Мэдди учиться за границей? До него уже всего ничего.
Кэти, добрая душа, пустилась в рассуждения о педагогических плюсах опыта заграничной жизни в молодости. Она приняла мои слова за чистую монету, хотя на самом деле это был вброс, преследующий цель помешать кооптации Холли и ее последующему тотальному контролю. Но Холли раскусила мой замысел:
– До Калифорнии две тысячи миль, Саманта. Счет пойдет на недели и месяцы. Ты будешь то и дело останавливаться и спать. Поеду я. Дальние поездки мне не в новинку. Туда я полечу, назад поеду на машине и управлюсь за несколько дней.
– А Роузи поедет с тобой? – спросила Кэти.
Инициатива стремительно уплывала у меня из рук. Мир превозносит ценность сна, но с отоспавшихся взимается налог – они выключены из переговоров, в ходе которых принимаются решения. Ощущение было такое, точно я – в эпицентре заговора. Высоким дрожащим голосом, в котором звучал страх быть вытесненной из дружественной миссии, я сказала:
– Слушайте, девочки, я справлюсь.
Я должна была доказать, что чего-то сто`ю.
– Нет, Роузи не сможет поехать. У нее уже срок подходит, – сказала Холли с таким видом, точно я не открывала рта.
Я чувствовала себя вращающимся ветроуказателем возле автосалона. Кэти метнула в меня взгляд и снова опустила глаза.
– Она беременна?
Даже в состоянии шока от этой новости и от того, сколько я пропустила, я понимала, что не стоит спрашивать, как так, почему, от кого или что-то подобное, хоть самую малость звучащее лично, субъективно или тупо.
Когда-то мы трое знали друг про друга все, но это было давным-давно. Я знала, что при стрессе у Кэти начинался микоз, а Холли, когда поспешно ела, начинала икать. Я знала, что у Холли, когда она пыталась врать, дергался левый глаз, и Кэти всегда замечала это первой. В колледже, когда в буквальном смысле живешь друг у друга на головах, это