смягчилось. Но на самом деле мне хотелось схватить ее за загорелую руку и ущипнуть. К новостям о том, что кто-то ждет ребенка, мне не привыкать – ими делятся и знакомые, и посторонние. Более того, мы с Кэти переживали чужие репродуктивные новости на пару – мы обе мечтали о ребенке. Забеременев, я ощутила себя предательницей, и Кэти стала крестной матерью Мэдди.
Я искала руку Кэти, а сама думала: «Бог ты мой, у Холли есть все, что пожелает». Доходная работа, спутница жизни, полная семья, друзья и возможность выражать мне свое негодование.
– Мы стараемся свести стресс к минимуму. Поскольку у Роузи поздняя беременность, она в группе риска. Но я могу поехать одна и быстро обернусь.
– А как ты будешь колоть инсулин Арахису?
Я знала, что это удар ниже пояса, но не собиралась сидеть сложа руки и ждать, пока меня исключат из спасательной операции.
– Как-нибудь разберусь.
– Неужели?
С этими словами я взяла Кэти за руку, в которую была воткнута игла, – на фиксирующем ее лейкопластыре проступило кровавое пятнышко, кровь была и в венозном катетере.
– Думаешь, я не видела, как ты все время отводила глаза?
Я поднесла руку Кэти к лицу Холли и помахала.
Холли закрыла глаза и отвернулась, точно из инфузионной системы на нее пахнуло зловонием.
– Не надо.
Кэти хихикнула.
– Забыла, что мы вместе были в колледже, когда ты проснулась после удаления аппендицита? – сказала я, не уточняя, что сама вызывала «Скорую» и настояла на том, чтобы сопровождать ее в больницу. Как я наврала водителю, что мы сестры, и как Холли сжимала мою руку, точно говорила: «Так и есть».
– Увидев в себе капельницу, ты стала белая как мел и закатила глаза.
Кэти снова сдавленно хихикнула, но я видела, что ей, как и мне, ничуть не смешно.
Я держала ее руку на весу, ощущая нежную бархатистость запястья в том месте, где гадалка, учившаяся с нами на последнем курсе, считала полоски на ребре ладони. Видишь эти три линии? – говорила молодая ведунья. – Это означает, что из твоего чрева появятся трое детей. На Блюз-фестивале мы заплатили по пять долларов за три предсказания, которые оказались наглым враньем. Мне пообещали долгий счастливый брак, Кэти – троих детей, а нам троим – дружбу до гробовой доски.
Холли оттолкнула руку Кэти и принялась разглядывать крапчатую потолочную плитку.
– Она тебя сделала, – сказала Кэти.
Когда Холли признавала свое поражение, всем становилось веселее.
– А накормить его инсулином никак нельзя? Может, есть какие-нибудь лекарства? Моя бабушка пьет таблетки, – сказала Холли.
– Арахису нужны уколы. Таблетки на него не действуют, – сказала Кэти.
У Холли запищал телефон, и она подняла палец вверх. Этим долбаным жестом она расставляла акценты, удерживала внимание в суде, порицала. Этот длиннющий палец был миниатюрной моделью самой Холли. Все в ней было длинное и высокомерное. Она и в колледже была такая: длинная, правильная, хотя