спать с любой доступной девочкой, посещающей этот спортивный клуб, мило при этом ей улыбаясь.
Егор получал удовольствие от жизни, рассматривая жену на вторых ролях, просто как приложение к себе. И так происходило почти ежедневно на протяжении двух последующих лет. Алика, в детстве, не видя перед собой примера – как ведут себя муж и жена в семье, наивно полагала, что так, как она – живут все и терпела, сколько могла. И никому и никогда не жаловалась.
Конечно, как прожила Алика все эти долгие и трудные четыре года, находясь замужем за этим ужасным, эгоистичным, неуравновешенным человеком с расстроенной психикой – лучше бы было не вспоминать, но ей как раз вспоминать-то было сейчас и необходимо для того, чтобы принять окончательное решение о разводе.
Алика вспоминала, что же явилось именно спусковым крючком для такого ее желания – развестись? И вспомнила – этим переломным моментом оказался невольно подслушанный ею разговор.
Однажды, она пришла домой чуть раньше своего мужа.
В больнице выдался очень трудный день. Алика весь день провела на ногах и уже совершенно не чувствовала собственных рук – настолько все ее тело ныло и болело от напряжения и от тех усилий, что ей пришлось прилагать, спасая спины, руки и ноги новых пациентов.
Войдя в квартиру, девушка, не снимая сапожки и куртку, на ватных ногах прошла в спальню, захлопнув за собой дверь. И уже там, автоматически сняв с себя верхнюю одежду и обувь, рухнула на диван и провалилась в сон.
Как и с кем входил в квартиру ее муж, и что он делал – она не слышала, а проснулась глубокой ночью от громкого разговора и, осторожно приоткрыв дверь, шагнула в темноту гостиной. В квартире было темно, лишь в кухне горел свет, и там за столом сидел Егор со своим приятелем и коллегой по работе в клубе. Мужчины пили и видимо занимались этим довольно долго, судя по их речи и заплетающимся языкам. Алика невольно оказалась свидетелем того о чем говорил ее муж со своим приятелем:
– Не-е, Горка, ну, правда, нафига ты живешь с этой своей калмычкой? – едва проговаривая слова, спрашивал Егора его друг.
– Да ты не понимаешь! Она же этот, как его – экстрасенс, твою мать, прикинь?! Она такое может! У-уу, зашибись! Но не хочет…. Мы бы с ней такие бабки могли поднять, если б она меня послушала, а она – ни в какую, – и Егор пьяно икнул и со злостью выговорил: – Ненавижу!
– Ну, так разведись, – хохотнул в ответ приятель.
– Не могу пока, жду, когда она квартиру отцовскую продаст. Ну, ту, что в Ростове от папаши досталась, по завещанию. Мне эти деньги нужны.
– А если она не продаст?
– Продаст, куда она денется, иначе… – и Егор сжал руку в кулак и пьяно потряс этим кулаком в воздухе: – Вот она у меня где! Чо, ж на сухую разводиться вдруг? Я и так ее, уродину, столько приручал, блин. Пусть платит за мою доброту! – и он глумливо расхохотался.
Алика