была в том, что он все еще мог услышать голос Осени, но для этого пришлось бы оставить то грязное болото, в которое он превратил свою жизнь. Стоило ему обернуться, и солнце ослепило бы его своим лучезарным сиянием. Он слишком привык блуждать в созданной его внутренними демонами тьме, и встреча с собой настоящим, с солнцем его жизни принесла бы ему неизведанную боль. А боли он боялся. Потому и предпочел плыть по течению, втайне надеясь на чудо.
Он осознал все это в считанные секунды. Какой же он был дурак! Как мог он не узнать ее – солнце всей его жизни, согревавшее его даже в самые холодные вечера? Когда он лишился ее, ему было уже не согреться. Даже в жаркие летние дни он чувствовал идущий изнутри холод. Его пальцы всегда были холодными, как и его оледеневшая душа, которая единственная знала, какого могущественного источника света она лишилась.
Как мог он не узнать ее голос, который столько лет произносил его имя так, что оно казалось ему ароматным цветком, из сердцевины которого стекал на нежные розовые лепестки карамельный сироп? Этот голос окутывал его своим пряным дыханием, в котором сливались ароматы костра и яблок, корицы и ванили – запахи его детства.
Как мог он не узнать свою Осень, которая однажды поцеловала его своими ароматными губами, и поцелуй этот растаял у него во рту, словно сладкая вата? Ведь это была она – та, которую он видел в каждой миловидной блондинке; та, которую он тщетно искал в толпе прохожих; та, что сломала ему жизнь и подарила один-единственный миг счастья, ради которого стоило ее отдать…
Как зачарованный шел он в ту сторону, где жарким осенним костром полыхала огромная тыква. В этой тыкве хранились ответы на все вопросы, которыми закидывал его сейчас беспокойный разум. Кто она? Почему не появилась в его жизни раньше? Почему вдруг исчезла? Ведь они были так счастливы! Самые счастливые люди на свете… Как такое вообще возможно, чтобы нечто, некто, для обозначения кого он даже не мог подобрать нужное слово, превратилось в земную девушку? Его душа знала все ответы, но он боялся прочесть их в глубинах своего подсознания. Он лишь хотел поскорее увидеть свою Осень.
Джек посмотрел по сторонам – все те же унылые деревья, все та же опавшая листва под ногами. Но вдруг что-то начало меняться. Его взгляд начал выхватывать из сумерек, что зачаровали лес, огромные тыквы. Самые большие были размером с колесо виденной им однажды мельницы. В тех, что поменьше, были вырезаны жуткие физиономии, внутри которых горели свечи, освещая путь его заблудшей душе.
На некоторых деревьях висели гирлянды. Лампочки на них были в виде тыкв или же обычной продолговатой формы, но все светились янтарно-оранжевым светом. И все же, несмотря на обилие вокруг оранжевого, лес выглядел темным и мрачным. Яркие пятна только подчеркивали, насколько здесь темно и жутко. Джек понял, что если выберется отсюда (в чем он не был уверен, но эта мысль вызывала у него не так много беспокойства,