предоставлялась возможность. Одинаковая боль нас объединила, и я быстро освоилась. С ним мне нечего было бояться: он уже заслужил авторитет – от сопливых зайчиков дошел аж до волков. Уже через неделю я знала, кого можно подкупить из старших, чтобы постояли на шухере, прикрыли где надо, не разболтали лишнего. Знала, кого обходить стороной, кого чмырить или игнорить, в общем, влилась в режим. По ночам по-прежнему просыпалась от озноба и дикого ужаса, по-прежнему слышала детский плач и крики о помощи, часто просыпалась в холодном поту и чувствовала пустоту в груди – бездну, которую ничем нельзя заполнить.
В тот вечер мы пошли с Сашкой на дискотеку. Пробрались под видом старшеклассников. Помещение было пропитано запахом дешевого спиртного и дымом. Я запомнила все детали:
Ритм, бит, движение.
Запах алкоголя, сигарет.
Прикосновение – тело к телу.
Танец, дыхание, пульс.
Мурашки по коже…
После не захотели возвращаться в интернат – и пошли на свое место провожать закат.
Когда смотрела на воду, у меня появился комок в горле, свернуло живот. Всегда, когда приближалась к воде, понимала о себе что-то важное. В тот вечер, чтобы отвлечься от боли, я перевела взгляд на небо и запела, а Сашка смотрел на меня, не отводя взгляда.
– Не знал, что ты так умеешь.
– Раньше меня часто приглашали на мероприятия. Иногда даже платили. Когда я сбегала, это было моим единственным источником дохода: пела в переходах и общественном транспорте, пока не попалась. На улице свои правила. Ну ты знаешь. Серьезные люди довольно доступно объяснили, что за каждым местом закреплен свой человек и за место нужно платить. Не смогла потянуть такие суммы, плюс еще и в минусе осталась. Так я завязала с этим бессмысленным делом. Розовые очки у меня отобрали с самого рождения, поэтому…
Сашка неожиданно схватил рукой мое лицо и стал жадно целовать. Потом стал покрывать мелкими поцелуями все тело. Мои ноги дрожали. Я закрывала глаза, чтобы надолго запомнить детали. В тот вечер мы почти ничего не говорили друг другу: все давно было понятно без слов.
Так прошло первое лето в интернате. Наступила осень. Это был уже не мой Сашка: он изменился.
За лето набрала лишних шесть килограмм, увеличился аппетит. Сашка стал импульсивным, нервным и часто переходил на крик без видимых на то причин. Как-то назвал меня жирной. Сказал, чтобы худела и меньше ела. Жутко ревновала. На него положила глаз Катька Петрова, строила ему глазки. Так бы и выдавила! Но сам Сашка не был против ее внимания.
Мое состояние ухудшалось с каждым днем, старалась не есть. Помню, как-то даже упала на уроке в голодном обмороке. Меня попросили зайти на беседу к заведующей по воспитательной работе.
– Аня, не буду ходить вокруг да около. Ты предохраняешься?
– Почему вы спрашиваете? Это мое личное дело.
– Конечно, твое дело.