более спокойно, чем укол. Мне не нужно было привыкать к пустому желудку. Этой способности научилась, когда сбегала и жила на улице. Могла неделями почти ничего не есть, да и в интернате воспитатели часто в карательных мерах не давали еду.
На четвертый день меня перевели в общую палату.
Теперь я знала, что чувствует человек, который планирует свернуть горы, а сам скатывается в глубокую темную яму. Сколько амбиций, целей, вершин видела раньше перед собой… Правильно говорят: когда события не совпадают с ожиданиями – мы теряемся, поэтому ожиданий лучше не иметь вовсе, нужно просто быть готовым к любому повороту событий.
Этот опыт сделал меня сильней. «Боль. Страдание. Болезнь» – под таким девизом прошли полгода в больнице. Я будто свернулась в маленький серый комок и выжидала. Зато теперь точно знаю: не только время лечит, но и сам Творец преподает урок смирения и покорности.
Я стала как дерево – хрупкая молодая березка, безмолвная, все понимающая, но ничего не предпринимающая. Мне тяжело было формулировать свои мысли, поддерживать разговор, одеваться, готовить, подниматься с постели. Я могла часами собираться, думать, что надеть. Речь стала несвязной.
Биполярное расстройство – такой вердикт вынес мне психотерапевт и прописал транквилизаторы. Объяснив, что мои черные и белые полосы неслучайны: они не такие, как у обычных людей, выражены резкими скачками настроения от эйфории, радости и счастья до резкой тяжелой депрессии с подавлением мозговой активности.
Мой «курорт» был устроен просто. Столовая; несколько палат по десять человек; туалет, который не закрывался, как и все помещения здесь, кроме сестринских, и душ, который мы принимали строго две минуты раз в неделю, и для этого нас выстраивали в огромную очередь. На ночь свет в палатах не выключали: боялись нападения больных. Еще нас постоянно пугали первым постом, там жили глубоко нездоровые люди с шизофреническими отклонениями и бабушки с деменцией. Родственники больше не хотели за ними ухаживать и ссылали их сюда. Иногда некоторых больных выводили с этого поста к нам – за хорошее поведение или чтобы нас попугать.
Однажды выпустили девушку со связанными руками. Сначала решила, что она страдала анорексией – одни ребра и кости. Но оказалось, ей специально не давали есть, потому что ела все подряд, даже несъедобное. Заглатывала целиком, не жуя, конечно. Все боялись, что она может подавиться и задохнуться, поэтому связывали руки и кормили с ложечки какой-то особенной едой, а нам запрещалось ее угощать.
Домашнюю еду, если такая была, нам выдавали в специально отведенное время. Одной пациентке принесли фрукты, и она не съела их сразу: разложила яблоки на кровати и задумалась. А девушка с первого отделения увидела еду и подошла ближе. Краем глаза я видела, как она схватила яблоко, трясясь от нетерпения, как стала жадно его поглощать, будто не ела вечность, как подбежали медсестры, отчитали ее и увели. В следующий раз девушку вывели уже со связанными за спиной руками.
Другая