который манит мою жену в неизвестно какие неприятности, объявляется уже на следующий день. Нетерпеливый какой. И Эм соглашается. Прекрасно.
4
ЛИ
Эверетт звонит в дверь, когда я накрываю на стол. Быстро он добрался. Бруклин открыл ему, даже не спрашивая, кто там. Сколько не учи его, что так нельзя, всё без толку.
– Пап, это к тебе! – кричит сын, в то время как я выхожу в холл.
– Не угадал, мелкий, я к маме, – улыбается ему проходимец и мой будущий работодатель.
Я стою в замешательстве. С одной стороны правила вежливости диктуют пригласить гостя к столу, с другой… Ну кто его звал? Меня спасает Тим, который предлагает пройти в кабинет. Точно, нечего всяких посторонних мужиков обедами кормить. Мужчины пожимают друг другу руки, и муж ведёт Хейдена к себе. Это крошечная комната, в которой только стол с компьютерным креслом, небольшой диванчик и стеллаж, забитый книгами по юриспруденции. Эверетт кладёт на стол папку с документами, достаёт договор, который занимает десяток листов и просит меня принести моё удостоверение личности, чтобы заполнить его. Вернувшись с ID, застаю чудную картинку: Тим сидит в кресле, грызёт кончик ручки – всегда так делает, когда сосредоточен, и вчитывается в бумаги, а Хейден, мать его, Эверетт, вальяжно развалился на диване и держит в руках картину, которая висела до этого на стене.
– Твоя работа, Ли? – спрашивает, окидывая меня весьма красноречивым взглядом. Хорошо, что я переоделась в тайтсы и широкую футболку. Сам мистер Красавчик сегодня тоже сменил лук. От делового стиля не осталось и следа – джинсы, белое худи и красные кеды. Так он выглядит гораздо моложе, надо сказать, я уже не уверена, что ему тридцатник.
– Моя, – отвечаю замешкавшись. Эту акварель я нарисовала ещё до свадьбы, на ней изображён зимний лес, она в серых тонах и идеально подходит к строгому кабинету Тима.
– Пойдём что ли, посмотрим пока твои остальные работы, – Хейден встаёт, вешает картину на место над диваном и поворачивается ко мне. Муж только рассеянно кивает, не возражая. По пути в студию нам на хвост падают мальчишки, которым надоело смотреть мультики. К тому же они уже голодные, а соответственно капризные. Вообще за годы обитания с моими парнями я прочно уяснила, что голодный мужик – это вредный мужик, независимо от возраста. В студию я сыновей традиционно не пускаю, правда. Во-первых, после их нашествия я ничего не смогу найти на своих местах, во-вторых, картины над которыми я работаю слишком откровенны для детских глаз. Поэтому прогоняю детей обратно в гостиную, пригрозив лишением десерта. Брук тащит мелкого на кухню, а я делаю вид, что не слышала, об их планах разорить ящик со сладостями. Когда поворачиваюсь к Эверетту, тот рассматривает холст на мольберте.
– Твои картины так и тянет воплотить в реальности, Ли, – говорит задумчиво.
– Повезёт кому-то, – выдаю прежде, чем успеваю сообразить, что именно и кому. Блин.
Но Хейден оставляет мою ремарку