утром отправился в Псков. Он подробно рассказал мне об устройстве города. Свою старую одежду и пистолет я велел Михалычу надежно припрятать. Камуфляжный наряд и оружие, уверен, еще мне пригодятся.
По дороге к городу наткнулся на поселение. Или уже пригород, или окрестная деревенька, сразу и не понял. Возле криво сколоченной деревянной тумбы кучковались местные жители. Меня они не видели, развесистый куст надежно укрывал от любопытных глаз. Впрочем, кажется, им настолько не было ни до кого дела, что я спокойно мог выйти прямо на раздолбанную дорогу и сплясать цыганочку с выходом. Разговаривала компашка шумно, перебивая друг друга и размахивая руками. А вот предмет их обсуждений мне с моего наблюдательного пункта было не видно – яблоко раздора было плоским, бумажным и пришпиленным к той самой тумбе.
«Объявление какое-то обсуждают», – догадался я. До меня из разговора обитателей деревни доносились только отдельные слова, но суть была понятна – возмущены они сверх меры и вовсе не горят желанием тащить в школу мясо-млеко-яйки на прокорм захватчикам. А на школе, одноэтажном белом здании на другой стороне небольшой площади, уже красовались красные полотнища со свастиками, а у крыльца поблескивал черными лаковыми боками Опель-капитан.
Дверь школы распахнулась, на крыльцо вышли три человека. Одеты они были как местные, да и рожи вовсе не истинно-арийские, у того, что справа, на скуле набух яркий кровоподтек, мужичок в центре, несмотря на полосатый пиджачок и модный картузик, явно любит прибухнуть при случае и без такового. На носу написано сизым цветом. Единственным существенным отличием от тусовки возле тумбы были белые повязки на рукаве. И они были вооружены.
От компании «возмущенцев» отделился особенно смелый и воинственно настроенный дедок. Приблизился к троице на крыльце и принялся что-то горячо им втолковывать, размахивая для подкрепления своих слов руками.
Зря я остановился посмотреть, что за шум. Я отлично знал, что сейчас произойдет. Никаким Нострадамусом быть не надо.
Троица слушала деда недолго. «Сизый нос» первым соскочил с крыльца и со всей дури всадил приклад своей винтовки деду под дых. Тот согнулся, сразу же получил еще несколько ударов. Еще секунда – и троица явно новонанятых полицаев пинает беспомощного деда начищенными сапогами.
Вот же мразота…
Рука сама собой потянулась к поясу и замерла на полдороге. Вспомнил, что оставил ТТ у Кузьмы. Бл*ха, как бы он сейчас пригодился-то!
«Горячку не пори, дядь Саш», – сказал я сам себе. Да, сейчас они деда пристрелят. Или повесят, чтобы патроны не тратить, вон там как раз рядом со срубом колодца подходящее дерево растет, можно штук трех буянов рядком вывесить… И это стопудово будет сделано, не позволят фрицы и примкнувшие к ним полицаи такому воспитательному ресурсу зря простаивать.
Так что давай, дядь Саша, шевели батонами и по сторонам особенно не оглядывайся. Всех не спасешь.
Я выбрался из своего укрытия между кустом и единственной уцелевшей стеной разрушенного дома и нырнул под прикрытие леса