левого плеча, а конец спрятанного в ножны лезвия, опускался к правому сапогу и стучал при каждом шаге по непонятно зачем пристегнутым шпорам. У Ронана, увидавшего отца в таком бравом виде, на губах проскользнула лёгкая улыбка.
– Почтенные странники, по какому праву вы нарушаете покой этого мирного дома в столь неподходящий час, когда многие добрые шотландцы видят уже не первый сон? – с высоты башни прозвучал грозный бас старого рыцаря.
В ответ он услышал беззастенчивое заявление:
– Именем управителя шотландского королевства лорда Джеймса Гамильтона я требую, чтобы мой отряд был впущен в замок, а иначе мы возьмём его силой.
– И кто же смеет так дерзостно со мной говорить, прикрываясь именем регента? – барона Бакьюхейда не смутили ни упоминание Гамильтона ни угрозы приступа.
– Я, капитан этого отряда, сэр Фулартон из Дрегхорна! – напрягая голосовые связки прокричал наш старый знакомец.
– О-хо-хо! – нарочито рассмеялся барон. – Признаюсь честно, сэр капитан, похоже, что я не очень силён в современной генеалогии, ибо, клянусь мессой, не могу припомнить оного имени среди благородных шотландских фамилий, по крайней мере, среди тех, с коими мне доводилось воевать бок о бок.
О! Такого удара по своему честолюбию приспешник регента никогда ещё не получал за всю свою жизнь. Он буквально задохнулся от гнева. И если бы не ночная темнота, его перекошенное лицо, пунцовое от злости стало бы прекрасным образчиком для изучения физиономиста.
– Как! Вам не ведома эта древнейшая и благороднейшая фамилия? – с гневным изумлением воскликнул Фулартон. – Да сам Роберт Первый назначил нас потомственными королевскими ловчими в Ангусшире.
– Ну, может Фулартоны и ловили тетеревов да куропаток в Ангусшире, но на моей памяти ни один человек с такой фамилией никогда не участвовал в охоте за более крупной дичью – за английскими стервятниками.
– Проклятые паписты, ну я тебе покажу, Бакьюхейд, – прошипел Фулартон себе под нос, скрежеща зубами, а затем, чуть поостыв, надменно крикнул хозяину замка: – Я так разумею, что разговариваю с сэром Робертом Бакьюхейдом?
– Возможно, сэр Фулартон, ежели вы таковой, за кого себя выдаёте, – ответил барон.
– Сэр Фулартон из Дрегхорна, к вашим услугам! Так вот, сэр Бакьюхейд! У меня письменное повеления управителя государства, скреплённое личной печатью шотландского регента, доставить к нему в Стёрлинг некоего Ронана, именуемого себя Лангдэйлом, хотя он есть Бакьюхейд, ваш родной сын.
– Что! Ронана к регенту! – удивлёно воскликнул барон, а тем временем правая рука рыцаря потянулась к левому плечу, над которым поднимался длинный эфес. – Право слово, сэр капитан, к чему такая честь моему мальчишке?
– Мне это не ведомо, мой лорд. Но полагаю, намерения у герцога Шательро самые что ни наесть благие, и клянусь честью, вам нечего опасаться за судьбу вашего сына.
Позади барона на ступеньку ниже его стоял пострел Эндри, который не отходил от своего хозяина ни на шаг, готовый