крайней мере, хотя бы я не буду в ответе, ни перед Богом, ни перед начальством.
Господин, сидевший в коляске, спросил что-то у кучера.
– Да-с, служит тут… Эльза-Газель, – ответил этот, оборачиваясь с козел, и, на новый вопрос господина, прибавил:
– Не знаю… Все так зовут. И я тоже.
– А лошади поезда не испугаются? – громче, и как бы вдруг спохватившись, выговорил проезжий.
– Нет. Они у нас привыкли. Им в самую морду бывает, свистнет иной озорник машинист, и то ничего.
– Ну, я все-таки лучше сойду…
И выйдя из коляски на шоссе, проезжий подошел к самой заставе, где стояла Эльза. Девочка вспомнила, что на ней кое-как накинуто и совсем не застегнуто платье, волосы чересчур взлохмачены после постели. Она быстро накинула платок на голову, скрестила его крепко накрест и повернулась совсем спиной.
Господин, став за ней вплотную, облокотился на шлагбаум и вымолвил странным голосом, будто думая о чем-то другом:
– Это вас зовут Газель?
– Меня! – не оборачиваясь, произнесла девочка, проворчав себе под нос: «Вечно тот же глупый вопрос».
– Почему вас так зовут?
Эльза не ответила и глядела в сторону громыхающего вдали поезда.
– Странное это имя! – вымолвил господин, будто себе самому.
Эльза снова не ответила и подумала про себя:
«Странно, как ты говоришь! Фредерик странно говорит по-французски, потому что он эльзасец, а ты еще страннее. Должно быть иностранец».
И ей очень захотелось видеть лицо человека, так произносящего французские слова, как она еще никогда не слышала. Обернуться ей не хотелось. Она догадалась и, перебежав на другую сторону полотна, стала напротив него и, наведя фонарь, ярко осветила его с головы до ног.
«Tiens![202] – подумалось ей. – А на вид совсем француз».
Действительно лицо господина с черными усами и острой бородкой «une impériale»[203], показалось ей совсем обыкновенным, но его чересчур серьезное лицо, большие задумчивые и странно устремленные глаза, особенная поза, будто даже грустная – все почему-то заинтересовало девочку. Эльза знала, что благодаря фонарю, ее саму совершенно не видно, но она все-таки поправила платок и снова плотнее скрестила его на груди.
Поезд грохотал уже совсем близко, Эльза подняла выше руку с фонарем. Не прошло тридцати секунд, что она и проезжий стояли у двух застав, глядя друг на друга через полотно железной дороги, как появился товарный поезд. Он не пролетел гулко, а как бы протащился мимо них, медленно, грузно, будто отбивая такт колесами и мигая просветами между вагонов. Каждый раз перед глазами Эльзы в очередном просвете появлялась на миг ей же освещаемая фигура господина, облокотившегося на заставу.
«Если он запоздает сесть в экипаж, я успею спросить Шарля!» – решила она.
Когда последний вагон промелькнул мимо, Эльза погасила фонарь, отворила заставу и перебежала с ключом к другой. Но господин не двигался и мешал ей. Эльза подумала было, что это один из тех проезжих, которые любят глупо шутить у застав, забывая, что человеку,