запущенная обстановка, валяющиеся вещи, липкая лужа в холле на полу.
В изгаженной детской кроватке, стоявшей поперёк гостиной, хныкал, и сипло звал маму чумазый ребёнок лет трёх. Майра застыла, разглядев его. А мальчик увидел новое лицо:
«Ты фея!» – то ли спросил, то ли утвердил он. Глаза его закатились, блеснув белками, и голова бессильно упала на ободранную лохматую подушку.
Глэдис глянула через плечо «подруге»: «Б**дь, ну наконец-то заснул. Пошли, выпьем?». Окаменевшая Майра очнулась и, тихо звякнув серьгами, повернулась к женщине. Это был единственный раз в её жизни, когда она ударила человека.
Потом была какая-то дикая суета. Мисс Розен сама вызвала полицию и скорую помощь. Истощенного веснушчатого мальчика с высокой температурой госпитализировали, среди диагнозов были пневмония и обезвоживание. Его мать по суду обязали пройти лечение, она два года провела в реабилитационном центре, но сына всё равно оставили с ней, ведь других родных для опеки не нашлось. Майра просто не смогла выбросить из головы этих людей, и навещала их, брезгливо отстраняясь от объятий Глэдис, и бережно прикасаясь к малышу. Она называла его «Медвежонок Тед», хотя он никогда не был ни пухлым, ни милым. Мать чаще звала его жабой.
Ему было лет пятнадцать, когда он спросил: «Почему ты не усыновила меня тогда?». Майра сначала рассмеялась, но лицо его было хмуро и серьёзно. Она покачала головой, грустно улыбнувшись вишнёвыми губами, и погладила Теда по непослушным тёмно-рыжим вихрам.
– Думаю, я была бы худшей матерью, чем Глэдис. Медвежонок, я люблю тебя, но не все могут быть родителями, пойми. Как ты себе это представляешь? Моя жизнь, работа и маленький ребёнок, всё вместе – это невозможно!
– Ты моя фея-крёстная!
Он неуклюже приобнял её худые плечи и поцеловал седеющую голову, тогда уже почти сровнялся с ней ростом.
– Ой, не напоминай! Как вспомню, как вульгарно была одета и накрашена, жуть просто! – она часто прятала растроганное смущение за грубоватым юмором.
– Я всегда считал, что ты самая красивая!
Глава 3.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Североамериканский Метрополис…
Ночью на окраине города на шоссе не прекращался гул несущихся автомобилей.
Под мостом – три полицейские машины, скорая, и ярко оранжевый минивэн телевизионщиков, которые, кажется, преследовали Уилкса круглые сутки в ожидании очередной сенсации. Было недостаточно освещения, и Рэдмаунт, закинув в рот кусок лимонного рафинада, взял себе второй фонарь, чтобы осмотреться.
Тела новых жертв обнаружили их соседи по картонному городку на небольшой свалке. Трупам нанесли ущерб бездомные собаки и крысы, но основные повреждения слишком велики, Тед измерил сам, и, не снимая перчаток, зарисовал в блокноте. По рисунку он прикинул, что треугольная челюсть должна быть не менее чем сорок сантиметров в ширину, и более полуметра в длину.
Мужчину