уже полез в карман за еще одной купюрой, но вдруг что-то меня остановило. Понял, что меня просто разводят на деньги. «Нужно пошутить над ней», – полез в карман, но сделал вид, что не нашел ничего в нем.
– Прости, но у меня нет больше с собой денег, – это прозвучало так грустно, что я сам чуть не расплакался.
Конечно же, цыганка не поверила, но первый шаг был сделан. Она улыбнулась коротко и продолжила говорить.
– Ничего страшного, моя правда не зависит от денег. Я прошу лишь для того, чтобы прожить хоть еще один день, – и тут я снова чуть не расплакался. Мое лицо стало настолько грустным, что цыганка должна была сама отдать мне все деньги.
– Я принесу потом, – это значило что-то вроде «подожди еще лет так сто или двести».
– Хорошо, – согласилась гадалка, – дай мне свою руку.
Она протянула свою правую руку, и моя левая рука сама собой потянулась к ней. Как только она дотронулась до меня, цыганка замерла.
Я ждал, когда она начнет говорить одни и те же слова, которые говорит всем, кто попадается на ее уловки, но она молчала и продолжала смотреть на мою ладонь. Я испугался, но руки не одернул. Спросить что-либо тоже не решился. Так прошло минут пять, после чего я все же нарушил тишину.
– Что там? – спросил тихо, чтобы не испугать ее.
Цыганка протянула те самые пятьдесят рублей, которые взяла у меня несколько минут назад. Я зачем-то взял их, повторив свой вопрос.
– Что ты увидела?
Цыганка неожиданно дернулась.
– У тебя интересная жизнь, – загадочно произнесла она.
Я знал, что в моей жизни нет ничего интересного, но предположил, что она, может, показалась интересной для нее.
– Может быть, – ответил, делая вид, что ей виднее.
– Ты не знаешь, – эти слова меня насторожили, – можешь сколько угодно смеяться и шутить, но ты не знаешь себя.
– Может быть, – повторился я.
Цыганка продолжала смотреть на мою ладонь, проводя по ней кончиками своих пальцев. Ее прикосновения были такими мягкими и невесомыми, что мне казалось, их и не было вовсе.
– Настанет день, и ты узнаешь правду.
Я поторопился ее перебить и сделал это с долей сарказма.
– А разве твои слова не правда?
Она перевела свой взгляд на мое лицо и посмотрела прямо мне в глаза. Было видно, что она сдерживает себя, что хочет что-то сказать, что-то важное, но не может, как будто ей запретили. От взгляда цыганки мне стало дурно.
– Возьми, – я протянул ей пятьсот рублей.
Цыганка презрительно посмотрела на них.
– Нет.
Удивлению моему не было границ. Чтобы уличная гадалка не взяла денег, такого я еще не видел.
– Возьми, – я искал причину, чтобы уговорить ее взять их, – хотя бы потому, что ты не такая, как остальные. Ты не стала обирать меня до нитки, не обманула.
– Откуда ты знаешь? – еще одна неожиданность.
– Не знаю, но в последнее время