мы отправляемся вставать под славные армейские знамена. Мы этого, конечно же, ждали. Но все равно как-то неожиданно получилось.
– Товарищ старший лейтенант! – Это у меня со школы осталось – по званию обращаться к военруку, а не по имени-отчеству.
– Ну что тебе, Капитонов?
– Понимаете, я, то есть, за меня паек, деньги и документы возьмет Игорь Лебедев. Разрешите на некоторое время отлучиться. Она здесь недалеко живет. – слова «моя девушка» я пропустил, но военрук и без того понял, с кем я хочу попрощаться.
– Ладно, только побыстрей.
– Есть!
Я бежал сломя голову: боялся – не ушла ли она на работу. Спотыкаясь, зашел к ней домой и спросил у ее матери, где Света. Она сказала: «Пройди в комнату, она спит». Я зашел, но будить ее почему-то не стал: или я заранее знал, или просто думал, что она все равно не дождется меня, и не хотел обременять ни ее, ни себя…
«По машинам!» – раздалась команда военрука, и мы быстро начали рассаживаться в автобус. Мне было жаль Павла Томского, он смотрел на нас и чуть не плакал. Ведь его сочли негодным из-за той истории, когда он вскрывал себе вены. Ему оставалось только завидовать нам. Наконец взревел мотор нашего ПАЗика, и наше СПТУ стало уходить все дальше и дальше…
– Ну что, молодняк, вешайтесь!..
Это было первое знакомство с нашим будущим замкомвзвода сержантом Лагутиным. Такого обилия матерного лексикона, я, пожалуй, ещё нигде не слыхал. Надеюсь, привыкну. А куда деваться? Удивительно – кажется всё понятно без перевода.
– Вы прибыли (бип, бип) где будете служить (бип, бип) два года. Так что будьте любезны (бип, бип) распорядок дня (бип, бип), тяжести и лишения (бип, бип) военной службы. В пути следования (бип, бип) вести себя (бип, бип) соответственно (бип, бип) и прочее (бип, бип)…
Через полчаса прослушивания инструктажа мы отправляемся на УРАЛах в знаменитую учебку «Дурдом Солнышко».
Ехали мы долго, где-то два или чуть больше часов. Наконец, приехали глухой ночью. Когда мы повыпрыгивали из кузова, я еще подумал, что попали в черту города, так как в пределах видимости было множество жилых домов. Затем нас привели в казарму, где сразу же уложили спать…
– Ты что, охренел, салага! Подъем!
Когда я проснулся от удара сапогом, тогда только понял, что нахожусь не дома, а в армии, и что строй уже стоит.
– Ладно, на первый раз прощаю, – эти слова для меня прозвучали как свежий и чистый воздух после длительной нехватки кислорода.
От казармы до столовой, наверное, метров двести-двести пятьдесят. Мы, красивые и голодные, шли идеальным строем, с песней, наматываю круги по плацу, минут пятнадцать. Нас завели в столовую, приказали сесть, перед нами уже были тарелки с какой-то баландой, чай в железных кружках, по два куска черного хлеба, по куску белого, по два кусочка сахара и по маленькому