укоренилась традиция: все старшие сыновья, подобно отцам, вырастая, становились плотниками или, для разнообразия, столярами. Ремесло это в тех краях считалось прибыльным, секреты мастерства бережно передавались из поколения в поколение, так что у Сильвестра, пожалуй, не было никаких веских причин, чтобы нарушить традицию.
Никаких, кроме одной. Юношу совершенно не увлекало плотницкое дело; более того, звуки, издаваемые пилой, хищно врезающейся в деревянную доску, казались ему настолько душераздирающими, что всякий раз ему хотелось заткнуть уши, чтобы их не слышать. Принявшись осваивать семейное ремесло, Сильвестр первым делом изготовил причудливый музыкальный инструмент, который, впрочем, ни на что не годился. Вторая попытка была чуть лучше, а третью отец пресек в корне, объявив, что не позволит сыну впустую переводить ценную древесину.
– Я бы на твоем месте начинал с табурета, – заявил он. – Да и продолжал бы изделиями практичными и полезными в хозяйстве. А эти твои поделки сроду никто не купит.
Грустно и горько стало Сильвестру от слов отца. Уселся он на заброшенном крыльце внутреннего двора, чтобы предаться размышлениям о своем будущем, и мысли в его голову приходили по преимуществу невеселые. Здесь его и отыскал старенький дедушка, присел рядом, кряхтя, и принялся набивать табаком свою неизменную трубку.
Мрачно покосился на него Сильвестр, поскольку не расположен был вести сегодня высокомудрые разговоры, до которых был так охоч старик.
– Эх, мой мальчик, вижу я, что ты прямо-таки бунтарь, как и я в свое время, – произнес наконец дедушка. – И, признаться, меня это обстоятельство и радует, и огорчает одновременно.
– Ты был бунтарем? – недоверчиво осведомился Сильвестр. – И в чем же это выражалось? Ты ведь тоже стал плотником, как и предписано нашим семейным кодексом, будь он неладен. А я… не скажу, что я нарочно стал выделывать все эти музыкальные инструменты. Но так получилось само собой. И знаешь, что еще я понял, пока корпел над ними? Я вовсе не стремлюсь изготавливать музыкальные инструменты на продажу, как подумал отец. Я хочу играть на них. Хочу учиться музыке, – теперь Сильвестр говорил с воодушевлением, как будто забыв о своих огорчениях.
– Вполне достойная мечта, – одобрил старик. – У меня когда-то была похожая… очень, очень давно. Совсем не та мечта, что могла бы осуществиться в нашей деревне. Но я узнал, что есть на свете город, где, говорят, каждый житель находится на своем месте, и волен заниматься именно тем, к чему больше всего благоволит его душа. Путь к этому прекрасному городу лежит через Заветный лес, населенный сказочными существами – пока идешь по лесной тропинке, каждый встречный зверь непременно поделится с тобою толикой своей мудрости. Так рассказывают. Вот только прежде чем вступить под своды деревьев Заветного леса, нужно миновать огромные железные ворота. Проход через них охраняют два стражника, что всякому путнику задают каверзные вопросы или устраивают сложные испытания, к которым невозможно подготовиться заранее – видишь ли, для каждого смельчака выбирается свое особое задание, и никогда-то они не повторяются. Справишься с предложенным тебе испытанием – стражники откроют перед тобой ворота. Провалишь экзамен – стало быть, пеняй на себя.
– И