что вы переехали со старой квартиры.
– Это правда, я переехал.
– Вы, стало быть, признаете это? – спросил Портос с видимым удовольствием.
– Признаю ли? Ну да, признаю. С чего вы взяли, что я могу отпираться?
– Вы признали? Отлично, – отметил Портос, поднимая вверх один палец.
– Послушайте, сударь, каким образом мой переезд может причинить какой-либо вред виконту де Бражелону? Отвечайте же! Я совершенно не понимаю того, о чем вы толкуете.
Портос остановил графа и важно заявил:
– Сударь, это лишь первое обвинение среди тех, которые выдвигает против вас господин де Бражелон. Если он выдвигает его, значит, он почувствовал себя оскорбленным.
Сент-Эньян нетерпеливо ударил ногой по паркету.
– Это похоже на неприличную ссору, – сказал он.
– Нельзя иметь неприличной ссоры с таким порядочным человеком, как виконт де Бражелон, – продолжал Портос. – Итак, вы ничего не можете прибавить по поводу переезда?
– Нет. Дальше?
– Ах, дальше? Но заметьте, сударь, что вот уже одно обвинение, на которое вы не ответили или, вернее сказать, ответили плохо. Как, сударь, вы переезжаете со старой квартиры, это оскорбляет господина де Бражелона, и вы не приносите своих извинений. Очень хорошо!
– Что? – воскликнул де Сент-Эньян, выведенный из себя флегматичностью своего собеседника. – Я должен советоваться с господином де Бражелоном, переезжать мне или остаться на прежнем месте? Помилуйте, сударь!
– Обязательно, сударь, обязательно. Однако вы увидите, что это ничто по сравнению со вторым обвинением.
Портос принял суровый вид:
– А о люке, сударь, что скажете вы о люке?
Сент-Эньян мертвенно побледнел. Он так резко отодвинул стул, что Портос, при всей своей детской наивности, догадался о силе нанесенного им удара.
– О люке? – пробормотал Сент-Эньян.
– Да, сударь, объясните, пожалуйста, если можете, – предложил Портос, тряхнув головой.
Де Сент-Эньян потупился и прошептал:
– О, я предан! Известно все, решительно все!
– Все в конце концов делается известным, – заметил Портос, который, в сущности, ничего не знал.
– Вы видите, я так поражен, до того поражен, что теряю голову!
– Нечистая совесть, сударь! О, очень нехорошо!
– Милостивый государь!
– И когда свет узнает, и пойдут пересуды…
– О сударь, такую тайну нельзя сообщить даже духовнику! – вскричал граф.
– Мы примем меры, и тайна далеко не уйдет.
– Но, сударь, – продолжал де Сент-Эньян, – господин де Бражелон, узнав эту тайну, отдает ли себе отчет в опасности, которой он подвергается и подвергает других?
– Господин де Бражелон не подвергается никакой опасности, сударь, никакой опасности не боится, и с божьей помощью вы на себе самом вскоре испытаете это.
«Он сумасшедший! – подумал де Сент-Эньян. – Чего ему от меня нужно?»
Затем он проговорил вслух:
– Давайте, сударь, оставим это дело.
– Вы