«Камиля»?! Кто-нибудь думал всерьез, что будет, если нам встретится какая-нибудь действительно опасная тварь?!
– Здесь ходьбы от силы двадцать минут. Причем в основном по мосту.
– До склона. А затем неизвестно сколько карабкаться в полной темноте. А если альфа-медведь?
– Зачем альфа? Нам и ведмеда хватит.
– Не смешно.
– Но этот супер-пес сказал, что вокруг никого.
– А вдруг соврал? Да и вообще, тогда не было, а сейчас, может, уже есть.
– Не каркай!
– А вдруг кошмарный «Бу!» за нами увязался?
– Как? Он не собака, по следу ходить не умеет.
– А если другой такой же?
– Ведмеды к городу не приближаются.
– Серьезно?! – фыркнула Камиля. – А наш? Утратил нюх и ориентацию в пространстве?! Или его ураганом занесло?
– Слушай, если тебе страшно – дуй обратно на заставу! – не выдержала Аня.
– Разумеется, страшно. Как и вам. И мы все пойдем дальше.
– Если ты с нами, то хватит всякие ужасы выдумывать!
– Я не выдумываю! Просто пытаюсь быть объективной!
– У тебя отлично получается!
– Стараюсь!
– А ты не старайся!
– Ну и не буду!
С минуту в воздухе натянутой струной звенела незаслуженная обида, но долго дуться Шоста не умела:
– Ань, как же так? Всегда считалось, что мутанты, они… не слишком разумные. Как четырехлетки. Умнее животных, но глупее людей. А этот… он же рассуждает совсем, как взрослый. Ты про таких знала?
– Нет, – смущенно и чуть виновато буркнула Смехнянка.
– О таких мутантах известно, – раздался позади спокойный мужской голос.
Аня и Камиля придушенно взвизгнули, у Юстины перехватило дыхание. Подруги сбились с шага и испуганно обернулись.
– …но встречаются они крайне редко, – как ни в чем не бывало, закончил нежданный попутчик.
– Пап?! – изумленно выдохнула Юстина.
Голос отца она, разумеется, узнала, но вот его самого… Девочка привыкла к совершенно иному облику. Строгим костюмам и рубашкам, туфлям и дорогому наладоннику. В крайнем случае, к шерстяному джемперу и светлым джинсам. Сейчас к путешественницам приближался незнакомый человек в мешковатой, пятнистой куртке и таких же штанах. Нож и игольник на поясе, рюкзак, высокие ботинки на липучках. Правая рука родителя небрежно и явно привычно покоится на хищном, устрашающе-черном прикладе автомата.
Даже походка, кажется, изменилась – стала плавно-крадущейся и абсолютно бесшумной.
– Однако шустрые лягушки, еле догнал, – невозмутимо заметил подошедший. – Только визжать зачем? По ведмеду своему соскучились?
– Вы Юстин папа? – неуверенно уточнила Камиля.
– Он самый.
Родитель не мама. Ни слова упрека, никаких выяснений. Уже через минуту стало очевидно, что за «самоволку» Юстине не влетит. Мало того, отец даже не попытался отговорить подружек от задуманного. То ли чувствовал себя виноватым, то ли уважал право дочери на принятие решений… какая разница?
Юстина в который