все те сто пятьдесят раз – родители нас всегда отправляли в лагерь вместе.
Я закинул на плечи кофр с гитарой, водрузил на себя наш багаж и как вьючный осел поплелся за Алинкой к маршруткам: нам надо было ехать в Адлер. Адрес дома, где нас как бы ждали, был записан у Алинки на бумажке, она обмахивалась этой бумажкой, как веером, но делала только хуже, разгоняя вокруг горячий липкий воздух.
Я чувствовал: море где-то поблизости. Когда Алинка тихонько ахнула и народ в маршрутке странно притих, я понял, что мы выехали на трассу, которая идет вдоль берега, и справа по курсу у нас оно, море.
«Какая же вредина, – подумал я. – Не хотела ехать. А сейчас только и говорит что о море да о пляже, о фруктах и вине. Будь мы в маршрутке одни, она бы заверещала от восторга во весь свой звонкий голос, велела бы водителю остановиться и, сиганув на берег, с визгами забежала бы в воду. Она так раньше всегда хотела сделать – все те сто пятьдесят раз, когда приезжала сюда».
Дом, в котором нас как бы ждали, мы нашли с большим трудом. По моим прикидкам, мы раза четыре прошлись туда-сюда по улице Цветочной и потом еще несколько раз по улице Тюльпанов, прежде чем попали на нужный нам Цветочный тупик (или Тюльпановый тупик, я уже сейчас не помню). Я тогда думал, что иметь поводыря с топографическим кретинизмом еще хуже, чем не иметь его вовсе, но потом оказалось, что дело не в Алине, а в на самом деле очень дебильном расположении улиц с почти одинаковыми названиями.
С горем пополам дом нашли. Никто не выходил нас встречать, и мы прошли во двор по узенькой бетонной тропинке между чем-то и чем-то. Только мы оказались на широком плацу из дешевой плитки, навстречу вырулила хозяйка.
– Здравствуйте, здравствуйте, добрались, ждала вас! – провозгласила она звонко, но с равнодушием уставшего артиста.
Поздоровались, познакомились, и хозяйка принялась показывать нам свои владения. Я шел с полной поклажей, и Алина вела меня за локоть. Жилье было таким, каких на нашем Черноморье сотни тысяч. Частичный недострой, нагромождение жилищ два на два метра, отсутствие штукатурки загримировано виноградом. В общем, все в нем было сделано для того, чтобы, не особо парясь о качестве, сдать туристам побольше койко-мест. Это мне Алинка потом рассказала, но я мог бы и сам догадаться: наш двухместный «номер» стоил каких-то пятьсот рублей в сутки, а в нормальных гостиницах обстановочка немного иная.
Тамара Лаврентьевна (мы с Алинкой стали называть ее Бериевной) выдала нам комнату с двумя кроватями и отдельным входом, дверь из которой выходила сразу на улицу. Душ и туалет были снаружи, через дорогу от раздевалки. Это было, конечно, весело, но чего еще стоило ждать за пятьсот рублей в сутки.
Потом Бериевна громко позвала какую-то Олю, чтобы та принесла из верхних комнат постельное белье, и ушла, всячески пожелав нам располагаться. Не успела Алинка описать мне комнату, как в дверях вместе с бельем появилась Оля.
– Привет, –