все возможное, чтобы не упасть. Ноги в джинсах трясла ощутимая дрожь. Мать Анхелика покачала головой, но решила, что напрасно жалеет эту, в общем-то, храбрую юную девушку, которой только и надо что переступить свой иррациональный страх перед яркостью и неизбежностью смерти и жизни безусловно вечной, сияющей, как алмаз на ее пальце.
– Я не видела раньше этого украшения, – сказала мать Анхелика, посмотрев на ее палец.
Мария Ньевес нехотя убрала руку, попытавшись сказать и одновременно как можно радостнее, и слегка недоуменно.
– Почему я не могу носить кольца? Это не сочетается с моим… панковским имиджем?
– Боже, да это же кольцо Кладдах! – воскликнула Нуну, насильно притягивая к себе руку Марии Ньевес. – Как мило! Причем с короной, ясно мне, что подарок от какого-то любителя монархии. Кажется, я знаю. Хайме?
Мария Ньевес еще раз покачнулась, потом неожиданно зло посмотрела на подругу:
– Да! Этот чертов ублюдок захотел сделать мне предложение!
– Мария Ньевес… – ошеломленно сказала мать Анхелика. – Так ты… я понимаю, что тебя не стоит поздравлять?
И она еще раз улыбнулась, как будто знала заранее все, что произойдет дальше.
– Зачем ты согласилась, если тебе не хочется? – произнесла Нуну. – Чтобы я погуляла подружкой невесты? – Молчание, потом Нуну, притворно разъярившись, начала бить своими маленькими кулачками по блузке Марии Ньевес.
– Да, нет, не знаю, – выпалила та без промежутков. – Сейчас я уже сильно жалею о сказанном мною. Но ничего не попишешь, мне придется. Я виделась с его дядей и всеми друзьями, представляешь, – почти хныкала она.
Мать Анхелика во время этой перебранки стояла строгая и властная, подобно натянутой струне, готовая вмешаться по любому требованию. И тут, в разгар причитаний Нуну и резких ответов Марии Ньевес, чьи глаза уже начинали слезиться, она громко хлопнула в ладоши. Звук был такой громкий, что на него высунулась голова любопытной сестры Инес, потом, сообразив, исчезла за дверью обратно под строгим взглядом настоятельницы.
– Мы знаем, как поступить, чтобы не выходить замуж за Хайме, – проговорила мать Анхелика.
Головы девушек разом обернулись к ней.
– Ты думаешь о том, что останешься одинока, так ведь? – сказала вкрадчиво мать Анхелика, посмотрев на Ману. – Когда ты возвращаешься домой, ты долго не можешь заснуть, переживая события дня, пересказывая себе и так, и сяк все, что тебе довелось пережить и увидеть, не так ли?
Мария Ньевес еле дышала, а потом согласно кивнула.
– Не стоит заводить кошку – она скоро умрет, – проговорила мать-настоятельница твердым голосом и оперлась на статуэтку, почти закрыв своей живой рукой ее тусклые глаза.
– Не стоит заводить мужа – он предаст, надоест или… – сказала она, и Нуну продолжила, завороженная неожиданно проснувшейся в голосе Анхелики силой.
– Тоже умрет, – сказала мулатка, закрывая глаза и покачивая головой.
– Именно.