вытесненное ощущением того, что что-то в открывшейся мне картинке было не правильно. Откуда-то вдруг появившаяся в моей голове какая-то назойливая мысль твердила мне, что нельзя верить тому, что я вижу и чувствую. Чувство долга призывало меня идти дальше, а разум твердил, чтобы я стоял на месте и попытался понять, что же именно меня смущает в том, что я вижу? Почему я решил, что все эти люди погибли из-за меня? Что произошло? И почему кругом снег, ведь ещё вчера было лето? Может это всё просто сон? – вдруг осенило меня, и наваждение окончательно спало, как будто с моего разума упало покрывало.
Нет, я по прежнему продолжал видеть мёртвый город, но чувство вины окончательно пропало, как и желание идти куда-либо дальше. Я медленно наклонился, и пощупал холодный снег. Давно мне не снились такие реалистичные сны. Пожалуй, с тех самых пор, как та вампирша сбежала в Россию. Нет, в осознанные сны я и после того ходил, но ощущения были уже не те, не такие яркие. И слава богу. Не могу сказать, чтобы я скучал по нашим встречам. И подобная детализация могла значить лишь одно… Я выпрямился, и поспешил оглядеться.
– Догадался, да? – донёсся до меня откуда-то справа ненавистный голос. Раньше он внушал мне ужас, но сейчас я лишь спокойно посмотрел в сторону той, кого предпочёл бы не видеть и не слышать, но больше не боялся. С тех пор много времени прошло, и я не терял времени даром, довольно неплохо научившись владеть собственными снами. Нанести мне теперь тут вред было очень сложно. Скорее я мог сделать чуть ли не что угодно с незваным гостем.
– Ты опять за своё? – холодно произнёс я, глядя на дом, из окна которого на меня смотрела вампирша. Сегодня она была вся в ярко красном, видимо, в тон всей картинке сна, – Прошлого раза тебе было мало?
– О, мальчик почувствовал себя всемогущим, я смотрю? – хрипло рассмеялась она, блеснув острыми клыками, – Освоил азы сноходства, и думаешь, что стал властелином снов? Что теперь в состоянии справиться тут с любым гостем? Тогда мне придётся тебя разочаровать…
Я не стал дослушивать, что она там собирается предпринимать, а выхватил из внутреннего кармана револьвер, заряженный серебряными пулями, и почти не целясь, навскидку, сделал выстрел в её сторону. Я действительно многому научился в сноходстве, и давно уже в осознанных снах ношу не только кинжал, но и револьвер. И что было удобно, тут не нужно было его перезаряжать. Барабан всегда был полон.
Уж не знаю, попал или нет, но из окна она тут же пропала, и на какое-то время установилась тишина, нарушаемая лишь воем ветра где-то вверху, у крыш.
– А ты, я смотрю, по прежнему горяч, – донеслось до меня с другой стороны, и я тут же выстрелил на звук, заставив её опять замолчать.
– Какой-ты нетерпеливый…
Выстрел, и снова тишина.
– Подожди!
Выстрел.
– Да стой же ты!
Выстрел.
– Выслушай меня!
– Зачем? – равнодушно