вооружений – ОСВ-2, и разрядка в отношениях с Западом станет непреложным фактом…
Тарелка опустела, переместилась в раковину. В шкафу коротала деньки половина бутылки водки, но пить не хотелось. Вопреки распространенному мнению, к бутылке прикладывалась не вся страна.
Пошли спортивные новости, нахлынули воспоминания… Жена ушла второго февраля – тихо-мирно, собрала вещи и растаяла. Алексей обрывал телефон ее мамы – бесполезно. Теща только огрызалась. Светка как в воду канула. Объявилась через неделю, сказала, что пряталась у подруги, не хотела никого видеть. Все кончено, нашла человека со спокойной профессией, зла не держит, плохого не помнит, и не надо истерик – она все решила. На квартиру не претендует – пусть радуется (да и не могла, квартира уж точно не делилась). Поразмыслив, Алексей тоже пришел к выводу, что брак был ошибкой – пробой пера, так сказать. Просуществовали год, детей не завели – да и не собирались.
И все же грусть-тоска съедала. Но держался, даже выпил пару раз, хотя к спиртному относился ровно. Сдерживал порывы бросить все и помчаться к Светке, сбить заслоны в виде тещи и тестя, поклясться в вечной любви и торжественно пообещать, что сменит профессию… Выстоял, спасался в работе, как чувствовал, что через месяц отпустит.
Страна с восторгом смотрела хоккей по телевизору: сборная СССР проводила серию матчей со звездами НХЛ. Канадцев и американцев громили как шведа под Полтавой. Кульминация – матч 11 февраля в Нью-Йорке. Наши забивали без остановки! Практически все отметились: Михайлов, Жлухтов, Балдерис, Макаров, Ковин, Голиков… Шесть – ноль, вот наше вам с кисточкой! Люди утирали слезы радости, восторгались, как дети, – даже те, кто был далек от хоккея. И только капитан Разин сидел один в квартире, с выключенным телевизором, тянул стопку за стопкой, упивался своими страданиями…
Все прошло, словно и не было. В марте он был готов к труду и обороне. Несколько легких интрижек, как разминка перед чем-то большим…
В дверь негромко постучали. Он вздрогнул. И зачем об этом подумал? Коллеги с работы не стали бы стучать – есть дверной звонок. Стучать могла лишь Валентина – соседка с пятого этажа, бездетная 32-летняя вдова, учительница русского языка, зацикленная на правильном произношении и написании. Алексей задумался, посмотрел на часы. Стук повторился. Делать нечего – Валентина могла видеть из окна, как он вернулся домой. Алексей пристроил в раковину чашку с недопитым чаем, пошел открывать.
Соседка смотрелась недурно – фигуристая, с распущенными волосами, одетая во что-то домашнее, но явно предназначенное для соблазнения. Женщина была умная, вела себя скромно, стояла, потупившись, ковыряла носком цементный пол. Морщинки в уголках глаз ее не портили, даже вызывали интерес. Валентина держала формочку для выпечки пирога, крытую тарелкой – не пустая пришла. Пока в квартире проживала Светка, Валентина вела себя прилично: «здравствуйте», «до свидания», ничего не значащие