дни набегался – домой и обратно, по здешним делам, по тамошним, а напоследок квест «доберись до Фано из Вены, когда перекрыты дороги и отменены автобусы и поезда» – что теперь хотелось только неподвижно сидеть в шезлонге, смотреть в густую винно-красную темноту под закрытыми веками и бессмысленно, сладко молчать. Сам не заметил, как задремал, и то ли сквозь сон, то ли всё-таки прямо во сне услышал, что Самуил говорит: «Как же я это люблю». И спросил, тоже то ли сквозь сон, то ли собственный голос ему приснился: «Что именно? Море?» Самуил ответил: «И море тоже. Его и тебя, и нашу работу, и своё дурацкое настроение, которое скачет, как мяч на резинке, и круассаны, которые были на завтрак, и кофе в термосе, за которым мне сейчас лень тянуться, и…»
– Ещё котят и бабушку, – добавил Тим. На этом месте он точно проснулся, потому что цитата, как ни крути, часть работы, а работа не может быть сном.
– Рад, что помнишь, – улыбнулся Самуил; Тим не видел его лица, но чувствовал, что тот улыбается. – Сколько лет прошло, сколько я с тех пор сделал, а радуюсь, когда кто-то эту книгу цитирует. Каждый раз, до сих пор.
Детская книжка, из которой Тим вспомнил цитату[7], лет сорок назад была очень модной, так что все – и дети, и взрослые – говорили цитатами из неё; впрочем, любят её до сих пор, переиздают чуть ли не ежегодно, с новыми иллюстрациями, и расхватывают быстрее любой новинки, вечный неумирающий хит. Это Самуил её когда-то нашёл и сам перевёл, никому не доверил; правильно сделал, он лучший в профессии, как он не перевёл бы никто.
– Ты был прав, – вдруг сказал Самуил.
– В чём именно? Я, знаешь, часто бываю прав.
– Вот же наглая морда! – фыркнул тот и потянулся за термосом с кофе. Видимо от возмущения лень как рукой сняло.
– Мне оставь, – попросил Тим. – Я сегодня бедняжка без термоса. Где-то его пролюбил.
– Ещё чего.
Но, конечно, налил кофе в крышку и протянул ему. Сказал:
– Правда твоя, на моей памяти ты был прав, как минимум, трижды.
– Трижды? Ого. Когда?
– Когда говорил, что мне не идёт синий цвет; я с тобой, конечно, не соглашался, но посмотрелся в зеркало повнимательней, понял, что рожа действительно приобретает оттенок здешней антитабачной рекламы, и носить его перестал. Это раз. Второе – когда предложил встретиться в Фано, как прежде, а что сейчас здесь устроиться сложно – так именно ради таких приключений мы все когда-то пришли в профессию, а остальные смыслы обрели или просто сочинили потом. И самое главное – когда ещё во время учёбы сделал ставку на интернет, где сейчас всё самое интересное. Непризнанные гении и весь этот их самиздат. Лично я искать в интернете так и не научился. У меня чутьё включается, когда я вижу отпечатанные в типографии книги, могу их потрогать, взять в руки, запах вдохнуть. Сразу становится ясно, что хватать, не раздумывая, они меня натурально зовут. А от текстов на экране компьютера только настроение портится и трещит голова. Закономерно, что ничего интересного я до сих пор там не отыскал, только груды такой