преступлений, а всего лишь имеющие пытливый ум? Шутка ли сказать, установили негласное наблюдение за графом Толстым. Зачем, спрашивается? Гордость России, известный писатель! Столбов знал графа лично ещё по защите Севастополя. Лев Николаевич был храбрый офицер, радеющий об Отчизне, а тут полицейский надзор над ним. Происходило что-то неправильное. Столбов пока не мог сформулировать для себя окончательное отношение к происходящему, что и являлось причиной его мучительных раздумий.
Лошадь наконец добрела до полицейского дома. Илья Петрович в задумчивости спрыгнул с коня и угодил сапогами, начищенными до блеска по случаю приёма у губернатора, прямо во взбитую многими ногами и копытами жижу грязи. Всю неделю были грозы и дожди, которые размыли все дороги. Илья Петрович оглядел сапоги и чертыхнулся, но делать уже было нечего. Он стоял по щиколотку в грязи.
Открылась дверь и вышел один из его городовых.
– Ничего, Петрович, не грусти, отмоется. Сейчас все мы такие – грязь везде, не объедешь и не обойдешь, – попытался он успокоить Столбова, не поняв настоящей причины его плохого настроения.
Илья Петрович молча передал поводья городовому и прошел внутрь.
– Вас там ожидают, – крикнул ему вдогонку городовой.
– Кто?
Но навстречу ему уже поднимался со стула, что стоял рядом со столом писаря, молодой незнакомый человек в форме урядника. Столбов обратил внимание, что на черных погонах выпушка была не из оранжевой, а из бело – жёлтой шерсти.
«Из благородных, – подумал Илья Петрович, – наверное, что-то просить пришел».
– Урядник Трегубов, – представился молодой человек. – Только поступил на службу, – добавил он, видя недоумение на лице Столбова.
– А – а, ну, заходите, – Илья Петрович прошел к себе в кабинет. – Закройте дверь и садитесь.
Пристав взял со стола графин с остатками вчерашнего кваса и двумя жадными глотками допил его, пока молодой урядник, ёрзая, усаживался на стуле. Столбов тоже сел напротив него, через стол, задумчиво поглаживая уже появившуюся с утра небольшую щетину на щеках. Он был ещё в своих мыслях. Затем медленно перевел взгляд на Трегубова.
– Ну – с, что Вы хотите, молодой человек?
– Мне крайне неловко, но я хотел бы просить Вас об услуге, – начал Иван.
«Я угадал», – подумал про себя Столбов, а вслух сказал:
– Молодой человек, я понимаю Ваши амбиции, но у нас все начинают с уездных деревень. Вас ведь туда направили?
– Да, – смутился молодой урядник, – но я не об этом.
– О чём же тогда? – нетерпеливо прервал его пристав.
– Мой друг – Михаил Торотынский, его заключили в тюрьму по подозрению в убийстве.
– И что же?
– Я знаю, что Вы специалист по таким делам, и очень часто открывали правду.
– Разве следствие не будет вестись?
– Будет, – ответил Иван.
– Разве Вы подозреваете губернскую полицию