вон туда, вверх, – он указал куда-то рукой, – то увидите вертолёт, с которого контролируют движение на дороге. А я на лесоповал попасть не хочу.
Оказывается, в этой стране с нарушителями правил дорожного движения борются таким оригинальным образом. Поэтому на преодоление каких-то ста тридцати километров у нас ушло более двух часов.
Ещё одна, последняя зарисовка с «обочины финского автобана», и обещаю больше этой темы не касаться. Не помню, на каком шоссе, немало их мы исколесили в ту поездку, мы увидели изумившую нас и одновременно огорчившую донельзя картинку: гору из легковых автомобилей размером с дом в несколько этажей и почти на самой его «вершине» – подъёмный кран, взгромождающий туда, к небесам, очередную машину, снятую со стоящего рядышком трейлера.
– Это автомобильная свалка, куда владелец отслужившей свой срок машины должен её не только сам доставить, но ещё и заплатить весьма приличные деньги за размещение, – пояснил нам Вениамин.
– Наших бы умельцев сюда – все эти машины ещё бы побегали, – сказал кто-то мечтательно.
Вечером в следующей гостинице произошла первая стычка с руководителем. Он вновь собрал всех в своём номере и предложил выпить за успешное окончание первого дня в Финляндии. Валентин от имени объединённой московско-ленинградской группы заявил, что мы приехали сюда не водку пить и если нас будут принуждать к попойкам, то он проинформирует ЦК ВЛКСМ обо всём, что здесь происходило, и, как ему кажется, к его мнению прислушаются, ведь он секретарь одной из крупнейших в стране комсомольских организаций. Мы покинули гостиницу, и к нам присоединилось ещё несколько человек. Но большинство осталось.
Мы были одеты так, как принято в СССР: мужчины в светлых рубашках, светлых же летних брюках и коричневых или чёрных ботинках; девушки – в цветастых платьях приглушённых тонов и светлых босоножках.
Погода стояла прекрасная: было тепло, заходящее солнце, скрываясь за низко расположенными облаками, подсвечивало их в причудливые цвета. Народа на улицах по случаю субботнего вечера было много. Навстречу нам шли группы людей, одетые совершенно непривычно для нас: мужчины носили ярко-красные, розовые или оранжевые рубашки – прямо цыганщина какая-то; а здесь это было, по-видимому, принято, да и модно, наверное, иначе чем объяснить такие яркие мужские одежды. Но чаще всего это относилось к молодёжи. Были и люди, в основном пожилого возраста, одетые поскромнее.
Наша компания не выделялась бы из общей массы, но за нами увязался «доцент». Его чёрный костюм и белая рубашка с галстуком вызывали всеобщий интерес: люди останавливались и даже смотрели нам вслед, и это было, знаете ли, не очень приятно. Мы предложили «доценту» вернуться к гостинице, где мы бы его подождали, пока он не переоденется. Но оказалось, что у него нет ничего взамен – только несколько рубашек, но все они тоже белые.
– Как же так? – спросил Валентин. – На тебе же, дурном, показывали, как не надо в этой стране одеваться. А ты что, глупый, с первого раза не понял? Так второго не будет больше: я напишу, чтобы тебя