несколько бутылок водки, на что финны ответили давно ожидаемым радостным урчанием. Бутылки как быстро появились, так и стремительно исчезли в недрах огромного холодильника, стоявшего в углу. Шеф передал нам указание в сторону водки даже не смотреть – она вся для хозяев.
Я вооружился бутылкой финского светлого пива и какой-то вяленой рыбьей мелочью, похожей на мойву, и отошёл к стене, где Валентин уже отбивал яростные наскоки пары пожилых финнов, хорошо владеющих английским. Речь шла, насколько я мог это понять, о целесообразности использования вооружённых сил чужих государств во внутреннем конфликте, происходившем в Чехословакии. Подобные микродиспуты возникали ещё в паре мест, и в них оказались втянутыми практически все присутствующие. В конце концов наш руководитель подвёл итог всем этим разговорам. Он сказал, что наша армия, наряду с вооружёнными силами других государств – членов Варшавского договора, пришла на чехословацкую землю по просьбе законного правительства этой страны, чтобы предотвратить братоубийственную войну, которая инспирирована из-за океана. Финские коммунисты не нашли, чем можно возразить на такой железобетонный довод, но возникло такое представление, что они всё равно остались при своём мнении. Разговор стал общим и, в общем-то, каким-то натянутым и неинтересным настолько, что я даже перестал напрягаться, чтобы понимать английскую речь. Пиво потихоньку со столов исчезало, так же как и оказавшиеся наиболее популярными закуски: вяленая рыбка, сало и подсушенные, с ярким чесночным вкусом кусочки чёрного хлеба, которые, оказывается, имеют даже специальное название – гренки. А наших девушек всё не было и не было. Пришлось за ними отрядить одну из пожилых финок. Но и после этого прошло около часа, прежде чем девчонки с мокрыми волосами появились в комнате.
Мы попытались начать высказывать нечто возмущённое, но в ответ услышали:
– Идите побыстрей. Посмотрим, когда сами вернётесь.
Нам показали, куда идти, и мы гуськом побежали по лесной тропинке. На самом берегу озера, немного «вдаваясь» в него, стояла срубленная из толстых брёвен изба не изба, я даже не знаю, как назвать это безоконное сооружение.
– Знатный сруб у них получился, – послышалось откуда-то сзади, и я тут же успокоился. «Так вот как выглядит сруб», – промелькнуло в моей голове.
Тропинка, продолжавшая обегать здание, резко снижалась к берегу озера и подвела нас к деревянному настилу, ведущему от воды к двери, находящейся по центру дома, с небольшой тусклой лампочкой наверху. Туда мы все и устремились. Сразу за дверью оказались обширный холл с большим камином, в котором трещали берёзовые дрова, и несколько жёстких деревянных стульев, составлявших всю меблировку этого помещения. Перед камином стояли ящики с запотевшими бутылками пива, лежали большие глубокие корзинки, наполненные коротенькими толстыми сардельками (потом нам объяснили, что правильнее их следует называть шпикачками), и очень длинные металлические