к ним Скрябина обращения дядя Гриша и Ларочка неприятно поразили. Однако с ответом он не колебался:
– Я бы и сам попросил Ларису Владимировну остаться. Хочу узнать её мнение по некоторым вопросам.
Крупицын скривился, но промолчал.
В бригадирской комнатке Скрябин сел на табурет возле письменного стола, остальные мужчины опустились на диван, а Лариса устроилась на маленьком, будто детском стульчике, стоявшем в углу. Константин Андреевич присаживаться не захотел: оперся о письменный стол, вздохнул, помолчал немного, а затем принялся излагать ситуацию.
Пока он говорил, полил дождь. И дождевые струи принялись выбивать на крыше болезненную, нервическую дробь – аккомпанементом к рассказу капитана госбезопасности.
8
Всё началось накануне, около пяти часов дня.
Ученики уже покинули школу, в ней царила благостная тишина, и Денис Бондарев – который один оставался в школьном спортзале – ясно услыхал, как в соседнем классе со звоном разбилось стекло. Бывший муровец тут же бросился туда, но дверь класса кто-то запер на ключ. И пока Денис (тоже владевший искусством обращения с замками) бегал за отмычками и возился с дверью, прошло минут пять. Так что ворвался он уже в пустое помещение. Окно было разбито, а на доске красовалась сделанная мелом надпись: «Сегодня ночью приходите сторожить в коровник. Эти там будут».
– Я ту надпись сфотографировал, – подал Денис реплику, – Но проводить графологическую экспертизу бесполезно: всё было написано огромными печатными буквами.
– Стекло? Следы? – быстро спросил Николай – и вспомнил лист фанеры в одном из школьных окон.
– Осколки стекла я собрал, сложил в конверт. А следов, представьте себе, никаких не осталось. И под окном трава не примята, и в классе ни соринки, ни пылинки.
Но это оказалось еще не самое интересное.
Крупицын возвратился в школу вместе со следственной группой примерно через час. И долго разглядывал надпись, раздумывая: стоит ли по анонимной наводке устраивать в коровнике засаду? Две засады уже было, но никакого результата они не принесли. А надпись мог оставить после уроков какой-нибудь шалун-школьник, который потом вышел на двор, да и саданул в стекло камнем – чтобы привлечь внимание к делу рук своих. Но тут к Крупицыну прибежал запыхавшийся Петраков и объявил: только что на крыльце своего дома он обнаружил анонимную записку. Она дословно повторяла «классное» послание.
– И где эта записка сейчас? – спросил Скрябин.
– Да вот она. – Григорий Иванович извлек из кармана брюк потрепанный блокнотик, вытащил лежавший между его страницами клочок бумаги и, держа его за уголок, протянул старшему лейтенанту госбезопасности.
В листке зияло круглое отверстие – чуть повыше печатных букв, выведенных химическим карандашом.
– А почему бумага прорвана? – спросил Николай.
– Вы не поверите! – Григорий Иванович издал нервный смешок. – Её пришпилили к ступеньке крыльца отпиленным коровьим рогом! Когда я