что я сразу стану вдовой.
Может, и Паша помер после такого подвига?
Аромат кофе уверял меня, что он жив, здоров и снова чертовски внимателен.
Я пошла на запах, по пути осматривая квартиру. Здесь тоже почти не было мебели. Диван и пару кресел в гостиной у камина. За ними я увидела стойку, которая отделяла кухонную зону. Оттуда и шел восхитительный запах кофе.
За стойкой нашелся и сам Павел Скобелев. В одних джинсах, босой и растрепанный. Он стоял ко мне спиной, которая была не менее прекрасна, чем грудь и торс. Паша обернулся, ослепляя меня улыбкой.
– Привет, – бросил он весело, окинув меня взглядом. – Как спалось?
– Хо-хорошо, – промямлила я.
Во рту пересохло от волнения. Щеки вспыхнули. Я переступила с ноги на ногу.
– Кофе? – предложил Паша.
– Пожалуй.
Я забралась на высокий стул напротив него. Такой же был и в спальне. Паше катастрофически не хватало мебели в доме. Я осмотрелась в поисках своей одежды. Не нашла ничего похожего и решила спросить:
– А мое платье?
Паша вздохнул.
– Если честно, я его в стирку бросил. Ты вчера на него пару раз наступила. Оно совсем испачкалось.
Я вздохнула тоже.
– Ну, хорошо, что я сама наступила на платье. Могла упасть, и меня бы топтали прохожие.
Скобелев покачал головой, продолжая улыбаться.
– Не настолько ты перебрала.
– Настолько, – не согласилась я. – Меня не должно здесь быть. Я не имела права тебе звонить.
– Видишь, ты помнишь.
– Предпочла бы забыть.
Теперь он нахмурился.
– Так плохо?
– Нет. Похмелья нету. Слава богу.
– Я не про похмелье.
Паша налил мне кофе и подвинул чашку. Я снова пылала как костер. Он спрашивал про секс, а не про головную боль.
Но у меня не было сил сказать что-то о нашей ночи. Не придумав ничего умнее, я решила извиниться.
– Прости, что накинулась на тебя. Я дурею от пузырьков в алкоголе и… И вообще. Мне так неудобно стеснять тебя. Нужно было уехать еще ночью…
– Оксана, – прервал меня Паша резко.
Я вздрогнула и замолчала.
Глаза сразу опустились. Я уставилась на свою руку.
Ее накрыла Пашина ладонь. Я вздрогнула и по инерции попыталась врываться. Но Скобелев удержал.
– Оксан, – повторил он. – Я могу быть честным?
Он звучал уже не так уверенно, и я не постеснялась снова взглянуть ему в глаза. Они у него, оказывается были очень красивые, серые, светлые и очень честные. В контрасте с темно-русыми растрепанными волосами глаза выглядели потрясающе.
– Могу быть откровенным с тобой? – повторил Паша вопрос.
Я кивнула, но подняла чашку с кофе, чтобы спрятаться от его серьезного взгляда.
– У меня такого секса не было сто лет, – сказал он.
Я зря пыталась спрятаться за чашкой кофе. От признания Паши я вздрогнула, облила руку, зашипела и не просто выпустила чашку из рук, а ещё и на себя все вылила. Горячий кофе обжег мне грудь,