словно человек, изображённый там, мог столкнуться с ней.
– Кто это, Неймар меня побери? – глухо пророкотал Гелугвий. Доселе слипающиеся от бессонницы красные глаза учёного теперь были широко распахнуты. Он бессмысленно жал одну и ту же клавишу на пульте, как будто от этого можно было избавиться от невероятного видения на экранах.
Штольм медленно стянул очки с носа на лоб, хотя этот древний жест дальнозорких никак не мог помочь ему ещё лучше разглядеть странного пришельца.
– Неймар уж два века как по земле не ходит, – тихо донёс он до всех бессмысленную сейчас информацию. – Ни там, ни здесь.
Больше никто не проронил ни слова, и длинная, косая морщина тишины прорезала ровную гладь комнаты. Наверное, в такие моменты люди седеют или получают инфаркты – а от сильных ударов по нервам современный человек всё ещё никак не застрахован. Мы молчали, не зная, что делать дальше. Растерзанные, подавленные, мы лишь растерянно переводили взгляд друг на друга. Это был полный крах. Финал. Помпеи. Извержение Везувия…
Но вот изображение на экранах кристалловизоров сменилось, появились более привычные блок-схемы, перемежающиеся с картинками. Штольм дёрнулся к пульту управления и стал лихорадочно набирать команды. Первое оцепенение прошло, и тут, казалось, заговорили все разом.
– Ишь ты, каков соколик! Залётный, мезозойский! – присвистнул Штольм.
– Скорее уж тогда – птеродактиль! Ящер! – живо откликнулся Гелугвий.
– Да, – согласился Штольм с коллегой, – пусть будет Ящером. Такого варварства не видали на планете уж добрый миллион лет.
– Хм, ну, миллион – это много, – вставила реплику Дарима, – а вот лет пятьсот – вполне может быть.
Гелугвий лишь бегло взглянул на советника и снова вернулся к экранам. В спешке он не догадался, на что намекала моя подруга. Но я-то мгновенно понял. Сумеречный Варвар. И оставленное им зашифрованное послание, поле значений ключа которого наши машины вскоре должны полностью перебрать – только недавно это проверял. Какое-то странное совпадение, если это вообще можно так назвать. «А ведь таким же Варваром вчера мог стать я, – мелькнуло у меня уже без былого сожаления. – Хотя нет, таким же всё равно не мог – он уже сделал то, что я только собирался».
– Хотя кристалловизоры ведь всё записали, – продолжил я свои мысли вслух. Но никто, конечно, не мог знать о двойном смысле сказанного.
– Мы же не пользовались, как ты знаешь, – сказал Гелугвий. – Что нам скрывать…
Но он не закончил фразу, потому что как в раз в этот момент схемы исчезли, и мы, что называется, переключились на «прямую трансляцию с места событий». Перед нами во всей красе возник Внутренний Мир, который до этого мы ещё никогда не видели вживую! Одновременно с появившимся изображением нас заставили вздрогнуть пятьдесят лет стоявшие в полном безмолвии динамики, явственно передавшие сейчас звук человеческих шагов по мягкой траве. Со смешанным чувством мы наблюдали, как мужчина средних