закончена. Вам не следует рассматривать мое задание как просьбу. Принимайте его как приказ. От выполнения которого будет зависеть ваше будущее.
– Вы меня расстреляете?
– Ни в коем случае. Одним из пунктов нашего соглашения с Планетой является отречение от методов насилия. Вам не грозит даже пожизненное заключение. Самое радикальное, что мы можем сделать, – это передать вас в распоряжение Космического Содружества. Есению аж передернуло:
– Я – землянка с необычными свойствами! Я такой родилась! Я не виновата, что так получилось! Я боюсь улетать отсюда! Я там умру! «А что вы будете делать со своим..?»
– «Мы с женой не знаем, что нам делать. Многое прояснится после решения вашего вопроса». До свиданья, мисс Бриджес. Я зайду к вам завтра после полудня. Этого времени достаточно для заполнения анкеты.
И еще одно обстоятельство. Очевидно, с точки зрения прав… гм, землянки, я должен позволить вам принимать любой облик. Не рассчитывайте, что «неожиданным эффектом» маскарада вам удастся воспользоваться для совершения побега. Камеры записывают каждый ваш шаг, каждую деформацию, вам не удастся вызвать в наших людях испуг или растерянность.
Но очень прошу, Есения, уберите хотя бы этот дурацкий горб! Ваши страдания передаются мне по естественным каналам восприятия. Я чувствую, как вам больно. Прошу, избавьте меня хотя бы от развивающегося остеохондроза.
– Желаете посмотреть, как это делается?
– Ни в коем случае. Я потом проанализирую запись.
Он ушел. Странный человек. Оставляет по себе впечатление силы и бессилия. И желание новой встречи. Следует проанализировать его подспудное влияние на психику.
Ишь, как пел дифирамбы законности и гуманности, с рефреном о системах слежения. А горб, в самом деле, лучше убрать: если конспирация не приносит результатов, в ее сохранении нет смысла.
Но где заняться «косметикой»? Через зеркало, вмонтированное в стену ванной комнаты, виден каждый угол. Вряд ли стоит его закрывать, все равно придут, сдернут штору и еще сильней ограничат свободу поступков и помыслов.
Что ж, если фигуре Еси суждено остаться в архивах в состоянии откровенности, пусть это доставит народу ехидное удовольствие.
Приняв решение, старушка укуталась одеялом. Расслабление, избавление от старой формы, принятие новой. Десять минут на создание чернового варианта, полчаса на отработку деталей. И скоро Милана-2 уже шагает по комнате, красуясь пред жерлами камер. Брюки до середины икры, застежка не сходится, кофточка лопнула по всем швам, оставляя нескромному взгляду простор для обозрения и фантазии. Роскошные черные волосы струятся до пояса, щеки пылают стыдом, глаза сверкают злорадством. Долго же будут рассказывать о тебе анекдоты, моя телохранительница Милана, высокомерная и «неповторимо прекрасная»!
Воображая, какой хохот стоит по ту сторону стекол, Есения прошла в ванную, устроилась перед зеркалом и начала раздеваться. Медленно и кокетливо – Милане было что со вкусом показать. Покружилась,