прощупывая на прочность, плавучесть и устойчивость вставшее неожиданно на якорь далеко от берега семейное судно. В шутливой или игровой форме, поскольку нарваться на скандальную разборку, самой вбить клин в сорвавшееся в штопор семейное благополучие, не было желания.
Природа или нечто ещё настоятельно требовали интимной близости. Чем дальше – тем больше.
Женщина до исступлённого неистовства, до близости к истерическому припадку, до неистового шального рукоблудия, испытывая неодолимое желание, с вожделением дышала по ночам в затылок безмятежно спящего мужа, нежно ластилась, яростно сжимая бёдрами засунутую между ног руку.
Виктор безмолвствовал.
Хуже того, его организм совсем не реагировал на сигнальные маяки, которые посылало её жаждущее физического слияния тело.
Бодрствующий супруг отшучивался, дурачился, стыдливо блуждающий прятал взгляд.
Наверно Ромашка выдержала бы и эти странности: так её воспитали, но однажды Витька собрался и ушёл.
С вещами. К своей маме.
Не представляете, насколько было обидно и тошно.
Наверно, если бы муж изменил, избил бы или натворил что-то ужасное, объясняющее нелепое поведение, было бы легче, а так… Машка винила себя. Кого же ещё!
Она неистово искала причину: выплёскивала кипящие эмоции на подруг, на родителей, покупала десятками книги по самосовершенствованию, посещала курсы психологической помощи.
Ничего не помогало. Только хуже становилось день ото дня.
Тело и мозг одновременно, независимо от психологических ухищрений, разрывало на части.
То ли Ромашка сама себя накрутила, то ли гормоны постепенно вытеснили кровь, то ли нервы стали совсем ни к чёрту: Машка рычала от желания немедленно удовлетворить низменную, но такую необходимую потребность.
Она вспоминала, закрывая глаза, посекундно, каждую встречу с Витькой: каждое слово и вздох, все без исключения запахи и звуки, воспроизводила в уме эмоции, ощущения, пьянящее чувство плавного парения, доводила себя до экстаза, до болезненно опустошающего множественного оргазма.
После виртуального любовного блаженства, как ни странно, подкатывала затяжная депрессия с продолжительной бессонницей, с беспричинной истерической нервозностью, когда подступало желание кого-нибудь задушить… или самой расстаться с жизнью каким-нибудь хитроумным экзотическим способом: чтобы Витька прочувствовал свою вину, чтобы понял, негодяй, как гадко поступил с любящим человеком.
Меланхолия могла продолжаться неделю и больше.
Потом Ромашка медленно выплывала из туманных сумерек гнетущего одиночества и опять жаждала секса: не важно, с кем и где, пусть это будет водопроводчик, бандюга, бомж – без разницы, лишь бы избавиться от чувства физической и психической неполноценности.
Зная, что происходит после самоудовлетворения, Машка стала избегать сильных возбуждающих действий, отчего становилось ещё хуже.
Она загнала себя в угол: с одной стороны грезила о связи с любым мужчиной,