что с девочкой?
– Я точно не знаю.
Показалось, что мальчишка лукавит. Я схватила его за плечо и развернула к себе. Он тут же поник и шмыгнул носом.
– Ладно, сама посмотрю.
Как любит говорить Искен, это не проблемы ищут меня, а я их. Что случилось с девочкой такого, что сетторцам об этом говорить нельзя? Надеюсь, ничего ужасного.
Внутренний голос твердил, что я поступаю неразумно. Но мы почти у цели, на этом краю деревни никто не живет. Дома заброшены. Из раззявленных окон торчат ветки, крыши давно провалились и сгнили.
Я сразу поняла, о каком сарае говорил мальчишка. Он замер на месте и ткнул в сторону деревянной постройки пальцем. Казалось, стены могут рухнуть от одного дуновения ветра.
– Простите, госпожа, но дальше я не пойду.
Смелость оставила мальчугана, и он задрожал.
– Ладно, – я кивнула и на всякий случай приготовила боевое заклятье и хиту.
Левую ладонь привычно потянуло, под кожей рассыпались колючие искры.
Дверь, висящая на одной петле, натужно заскрипела, когда я к ней притронулась. За спиной раздался топот детских ног – маленький провожатый бросился наутек.
Вот сопляк бесстыжий! Он или обманул меня, или хитро скрыл половину правды. Впрочем, мне ли бояться? Чего я только не видела.
Внутри пахло пылью, с потолка свисали клочья паутины. Я подсветила себе миниатюрной шаровой молнией, убеждаясь, что в сарае не прячется вражеский отряд.
Внезапно в углу пошевелилась гора тряпок, послышался тонкий жалобный писк. Кажется, исчезнувшая здесь.
Я медленно, выверяя каждый шаг, подошла. Подцепила ветошь острием хиты и отбросила прочь. Внутри тоскливо сжалось, и я опустила клинок.
Свернувшись калачиком, на холодном полу плакала девочка. Худые плечи сотрясались в рыданиях, она обнимала себя и пыталась согреться, да только никак. Ее колотило от озноба.
– Ты в порядке, дитя? – ласково спросила я, уже догадываясь, на что напоролась.
Все звуки стихли. Девочка неловко села и подняла лицо.
Бледную кожу расчертил серебристый узор, похожий на тот, что мороз рисует на поверхности луж и стекол. Так жутко и так прекрасно. Линии этого узора были живыми: ползли, извивались. Из-под закрытых век текли дорожки слез.
Я опустилась на одно колено и взяла девчушку за подбородок. Да, она нашлась – и это хорошая новость. А плохая – тело ее занял демон, и он уже начал перерождение.
Это не тупые прожорливые твари, что атаковали нас накануне. Этот умней и осторожней. Пока он не опасен, но если не остановить процесс, к утру будет поздно.
Зачем только господин Сандо позволил выпустить этих тварей? Сетторцев они не остановили, зато сейчас нападали на своих же. Они ведь не дураки, кому захочется возвращаться в мир мертвых, когда тут живыми можно полакомиться? Я бы на их месте тоже не вернулась.
– Потерпи, мы поможем. Сопротивляйся ему, – твердо велела я девочке, как вдруг за спиной послышались шаги, а потом и голос:
– Я же велел не разбредаться! Или для вас законы не писаны, госпожа Мирай?
Я рывком обернулась.
Выражение