не оторвал. Интересно, а что бы она сделала?
– Что?
– Никогда нельзя предугадать, как поведет себя ангел в подобной ситуации. Не забывайте, что и для Вас это – испытание на умение работать в более напряженных условиях.
А вот за это – спасибо. Они, что, все же оставили меня под наблюдением? Да нет, не мог мне мой руководитель врать. Скорее, они за Галиным балбесом наблюдать будут, а за мной – только в процессе контакта с ним. Вот это – действительно ценная информация.
– Спасибо, – сказал я совершенно искренне.
Анабель попросила меня вновь передать телефон Татьяне – Франсуа еще что-то там не договорил – и я снова откинулся на подушку, мучительно размышляя. Вернее, стараясь размышлять. Но не менее мучительно. Нет. Сегодня нет. Я же еще в метро решил, что лучше завтра, после отдыха. А что это он Татьяне столько времени договаривает?
Наконец, Татьяна опустила телефон, повернулась ко мне, хлопая глазами, и выстрелила в меня очередным вопросом: «Что она тебе сказала?». Который столкнулся на полдороге с моим: «Что он тебе сказал?». Меня совсем свалило на подушку – в приступе хохота. А я и не сопротивлялся.
Татьяна поведала мне, что Франсуа повторно пригласил нас проведать их с Анабель. Да? И все? И на это ему понадобилось столько времени? Я сказал Татьяне – не менее кратко – что Анабель дала мне несколько советов в отношении общения с Галиным ангелом. И если она сейчас потребует от меня детали…!
Но Татьяна вдруг попросила меня присмотреть за картошкой, пока она родителям позвонит. Я чуть не взвыл. Это же на полчаса, как минимум! И успокаивай ее потом после … советов. И тут я заметил очень странное выражение у нее на лице. У меня даже сложилось впечатление, что ей … не терпится им позвонить. Ого! Похоже, и в этой сфере Татьяниной жизни произошли какие-то перемены. М-да. Неизменным осталось лишь ее нежелание сообщать мне о них. Она и к картошке меня приставила, чтобы я не потащился за ней подслушивать. А я и не собирался, между прочим! Не хочу. Все равно результаты этого разговора я у нее на лице сразу же увижу.
Разговор действительно оказался на удивление коротким – минут пять-семь, не больше. Картошка уже как раз сварилась, и я – опять аппетит проснулся! – принялся раскладывать ее по тарелкам. Татьяна вошла на кухню и немедленно включилась в процесс приготовления ужина. Вот только движения у нее были какие-то неуверенные. Я пару раз глянул на нее украдкой – нет, лицо, вроде, спокойное; не успели они ее из себя вывести. И вдруг она обронила, словно между прочим: – Слушай, родители на следующие выходные в гости зовут…
Да неужели? Что, по зрелом размышлении они пришли к выводу, что я не так уж плох для их единственной дочери? Хоть и работа у меня не солидная, и происхождение туманное, а намерения – и вовсе мутные?
Татьяна строго сообщила мне, что целью нашей поездки может быть только примирение. И добавила…
А вот это уже интересно! Судя по Татьяниному дрогнувшему голосу, звонок, который сделала ей мать в мое отсутствие, действительно оказался необычным. Она ее поддержала?! Не обрадовалась, что я скрылся в голубой дали, не заявила: «Так я и знала!»…