Похвальное слово Бахусу, или Верстовые столбы бродячего живописца. Книга третья. Евгений Иванович Пинаев

в Кёниге, тогда и рассказавшим ему, как баркентины уходили из Дакара.

      «– Мы выйдем из порта под парусами, – сказал я капитану. – „Можно об этом сообщить прессе?“ – спросил он. – „Сообщите“, – сказал я.»

      Из очерка Иванова мне и довелось узнать содержание их разговора, подвинувшего Вадима Владимировича, а следом и нашего Букина, на рискованный манёвр под парусами. Итак, позвольте цитату:

      «Посидели, побеседовали о том, о сём, а потом капитан порта и говорит: „Я уже лет двадцать работаю тут и за эти годы повидал десятки парусных учебных кораблей. И португальских, и испанских, и английских, и немецких. Всё вроде бы как на настоящих парусниках: чистые, отлично оснащённые суда, лихие на вид курсанты, но всё же, что-то во всём этом ненастоящее. Понимаете, когда-то и я работал на парусном корабле. Давно это было. Но помню как сейчас: из порта Дакар мы выходили под парусами. За эти же двадцать лет ни один парусный корабль не вышел из порта под парусами. Или на движке ползёт, или буксир его выволакивает“. Помолчал он, сощурился и спрашивает у меня: „Ну, а вы как будете выходить?“ Поглядел я в окно. Порт внизу – как на ладони. Теснотища жуткая. Суда у пирсов, катера снуют взад-вперёд, остров Горе посреди бухты. Присмотрелся – а ведь можно же выйти под парусами! Прикинул: мальчишки за рейс уже многому научились, всё будет о'кей. Заело меня. Уж очень хотелось показать в этом далёком африканском порту, на что способны русские моряки».

      И показал, а с ним – и наша команда.

      Да, наши капитаны рисковали. И Чудова потом упрекали за «неоправданный риск», но… «Я же был абсолютно уверен и в корабле и в своих мальчишках. Знал: мы выйдем из порта под парусами и потом каждый, кто был со мною на корабле, будет вспоминать об этом с гордостью всю жизнь». Думаю, что в детали манёвра был посвящён и наш капитан Букин, оказавшийся неплохим… гм, эпигоном, ибо если рисковал Чудов, мы – вдвойне.

      Я закрыл очерк на том месте, когда Стас вспомнил, как их понесло при этом на яхту американского посла («отличная такая яхточка, вся из красного дерева и бронзы»), но прошли рядышком, метрах в пяти, а на берегу в это время играл оркестр, метались киношники и зрители. Этого я не помню, хоть убей! Ни оркестра, ни киношников не помню. Наверное, от волнения, возможно было мне по первости не до них, не до того. Тоже ведь понимал, что рискуем, а потому всё внимание сосредоточил на том, чтобы не пропустить очередную команду, а после выполнить её с «ребятками» как можно быстрее и чётче.