хотел спросить об этом у вас. Здесь не самая подходящая обстановка, шумно и невозможно сосредоточиться. Много лишних ушей, не хочу увидеть своё лицо в очередном газетном номере. Идёмте в участок, там мы сможем спокойно всё обговорить.
Мортимер в последний раз взглянул на друга. Невероятная печаль во взоре умершего, заставила Графа вздрогнуть. Он будто всё ещё чувствовал присутствие своего друга в этом месте.
Офицер и Мортимер шли вдоль по улице к участку. Шёл дождь, ноги вязли в тягучей грязи, и атмосфера наступающего вечера угнетала обоих. Наконец они достигли пункта назначения. Внутри было тепло, веяло свежезаваренным кофе. Оба почувствовали, как тело согревается, снова наполняется силой после увиденного кошмара.
В участке всё было обставлено довольно просто, но при этом необычайно уютно и комфортно. На деревянных столах лежали многочисленные бумаги: отчёты, документы и письма. Можно было только представить, какой тяжёлой работой занимались здесь стражи правопорядка. Странные исчезновения, кражи и убийства. Всё это было частью их жизни, той частью, которую они ненавидели.
Керосиновая лампа слабо освещала комнату, но при этом на столе всё было видно. Кое-где по углам виднелась паутина, которой, похоже, было суждено, провисеть ещё целую вечность. Видно было, что в участке работали одни сыщики, которым, зачастую, было просто не до уборки. Но зато, в разоблачении коварных планов и загадочных преступлений им не было равных.
– Итак, давайте продолжим разговор. От чего наступила смерть? Что вам известно? – начал Мортимер.
– Раны нет, ничего не нашли. Это довольно странно. Я поэтому и привёл вас сюда. Вы наверняка хорошо знали покойного. У него были секреты?
– Насколько мне известно, нет. Он был простым лавочником, много трудился, и кое-какие суммы были в его распоряжении. Но я очень сомневаюсь, что у него были недоброжелатели.
– Вы уверены в этом? Деньги чаще всего становятся мотивом преступления.
– Дело в том, что он был весьма замкнутым человеком, мало кого подпускал к себе. Я, по правде сказать, не знаю, даже были ли у него друзья кроме меня. Его жизнь это труд. Единственное, что его утешало – коллекция шляп разных форм. Его жизнь – это постоянный труд. В мастерской он чувствовал себя человеком, был нужным.
– Хм. Он не был склонен к расстройствам? Простите за вопрос, он не имел суицидальных наклонностей?
– Не припомню ничего такого. Он, как все нормальные люди, иногда был весел, иногда печалился, может даже порой проявлял грубость, но это никогда никому не мешало. Это был самый обычный человек.
– У него не было болезней или может предрасположенностей? Скажем детские травмы и мелкие заболевания?
– Не думаю. Его работа непроста. Для того чтобы ежедневно поддерживать порядок в мастерской и чинить механизмы, необходима сила, выносливость и много терпения. Так что могу сказать, что Камфольд был совершенно здоров.
– Что-нибудь