следующем занятии он вылепил огромного человека из оранжевого пластилина. Они с серым начали сражение. Саша сидел за столом, фигуры ожесточенно сражались друг с другом. Сначала просто нападали – так, как, мне кажется, происходит во время кик-боксинга. Потом мальчик решил использовать стеки для пластилина в качестве оружия своих воинов. Он протыкал пластилиновые фигурки насквозь, активно двигая руками, громко воспроизводя крики и стоны своих персонажей.
Не один и не два раза он отбегал с одной из фигурок от стола до ближайшей стены, показывая, как один из бойцов отлетал от зверского удара своего противника. Это были очень экспрессивные эпизоды. Саша придумал сюжет, в котором много действовал как победитель, активный участник происходящего. Положение жертвы во время нападения собаки заставило его замереть, заморозить чувства, которые сейчас поднимались наружу с неукротимой силой.
Как-то, после очередного занятия, в кабинет ворвалась бабушка мальчика: «У меня только один вопрос! Он дома играет в ужасные игры, лепит фигуры из пластилина, срезает им головы и протыкает их насквозь! Это можно разрешать?» Небольшое время перерыва между сессиями нужно мне, чтобы привести кабинет и саму себя в порядок, а не для бесед с кем бы то ни было. Но передо мной уже стоял человек с важным насущным вопросом. Ни времени, ни желания на попытки эмпатически понимать состояние женщины у меня не было. У нас состоялся очень короткий разговор по существу.
– А по отношению к вам, семье, другим людям есть агрессия? Словесная? Физическая?
Женщина замахала рукой:
– Что вы, что вы! И близко нет.
– Вы хотите, чтобы Саша вылечился?
– Конечно!
– Тогда пусть играет, как играет.
– Спасибо большое!
Сашины войны между тем достигли своего апогея. В один из кульминационных моментов сражения оранжевого и серого (человечков) в его монологах стали звучать отголоски учебы в начальной школе.
Со слов родителей я знала, что учительница позволяла себе публичные и совершенно не парламентские выражения в адрес мальчика. И вот в игровой комнате я слышу хлесткие оскорбления (было понятно, что это дословные цитаты из речи учительницы), ожесточенно вылетающие из уст ребенка. Слова сопровождались ударами и тычками – один из пластилиновых персонажей был нещадно бит.
Во время этой, опять-таки очень эмоциональной, работы, незадолго до окончания сессии, Саша стал смеяться. Смех этот казался принудительным. Сам мальчик заметил: «Что-то я не могу остановиться». При этом он, как обычно, старался навести порядок на столе, где занимался, убрал куски пластилина в коробку, положил на место стеки. В коридоре его ждала бабушка. Мальчик тут же взял у нее бутылку воды и жадно выпил. Смех продолжался. «Сколько можно! – Женщина попробовала приструнить ребенка. – Если не перестанешь (смеяться), оставайся вон еще у психолога». – «А я с удовольствием», – тут же раздался бойкий искренний ответ. И они ушли, оживленно разговаривая о