того, он решительно заявил мне, что хочет, чтобы я повесила эти рисунки на стену своего кабинета. Движения его стали увереннее, голос громче.
На одной из последних встреч на стол с игрушками, совсем рядом с нами, как по заказу, приземлился огромный «малярийный» комар. Ребенок, не изменившись в лице, не моргнув глазом, не перестав дышать, как это часто бывает при сильном испуге, спокойнейшим голосом сообщил: «О, комар, я его боюсь». Это не было страхом, это была привычная словесная реакция на то, что еще недавно пугало. И да, мама мальчика вскоре с благодарностью сообщила о положительных изменениях, и мы распрощались.
Саша. Работа с травматическим опытом
Десятилетнего Сашу покусала большая домашняя собака. Остались шрамы на руке. Кроме того, обычно веселый и доброжелательный, он стал мечтать об оружии, чтобы «перестрелять всех вокруг».
Эта вдруг проснувшаяся агрессивность ошеломляла родителей. Так мальчик оказался у меня в кабинете.
Точнее, я оказалась в кабинете, где вела прием коллега, ответственная за первичные встречи с людьми. Я была приглашена на встречу как специалист, работавший с детьми.
Пока мама Саши подробно, в деталях, рассказывала о нападении собаки на сына, сам он мрачнел на глазах. Происходящее в кабинете стало для меня неприятной неожиданностью. Я работаю по-другому. В первый раз родители приходят ко мне на прием без ребенка и рассказывают о том, что их волнует, наедине со мной. Но это в моей личной практике. В данной истории я сотрудничала с медицинским учреждением, неписанные правила которого только-только начинали проясняться для меня.
Я была необыкновенно рада остаться в кабинете с мальчиком. «Ты можешь использовать все, что есть в комнате, – произнесла я классическую первую фразу, – как хочешь. У нас с тобой 45 минут». Саша решил рисовать. В ход пошла черная гуашь. На листах формата А3 один за другим появлялись картины стихийных бедствий. Смерч, ураган, буря. Над черными деревьями и черным домиком шли тяжелые черные облака, хлопали крыльями зловещие черные птицы. Арт нуар во плоти. Понятно, что общая беседа активизировала тяжелые воспоминания мальчика. Этот опыт нашел отражение в рисунках.
Что было отрадным на нашей первой встрече с ним? Он был активен в выражении своего состояния, сразу же взял листки бумаги и стал рисовать. Можно сказать, был готов к работе над содержанием своего внутреннего мира.
С самого начала и родители, и я сама говорили Саше, что у нас будет десять встреч. Это было связано с переездом семьи в другой город. Важно говорить ребенку о продолжительности встреч, если по каким-то причинам это известно заранее. Его внутренняя работа в таком случае как бы вводится в определенные временные берега. Иногда именно на последних или даже последней встрече, зная, что наша история близится к завершению, маленький клиент делает особенно важные для себя вещи.
При завершении терапии также принято отсчитывать вместе с ребенком количество остающихся сессий: «У нас осталось еще две встречи»,