страны, почему никто другой не делал этого раньше? – спрашивает она.
Найджелус качает головой.
– Все не так просто, одних желаний недостаточно, – говорит он. – Но твоя мать не полагалась лишь на звезды, чтобы достигнуть своих целей. В течение семнадцати лет она тщательно планировала и следила за тем, чтобы каждая деталь встала на свое место. Желания, которые мы загадали в день, когда вы с сестрами родились, не могут воплотить эти планы в жизнь, они лишь дают больше шансов на успех.
Какое-то время Беатрис молчит, обдумывая его слова.
– Однако это не сработало. Не в моем случае. И, по-видимому, не в случае Дафны.
– Потому что желания требуют жертв, а ваши жертвы еще не принесены, – говорит Найджелус. – Но, как я уже говорил, для каждой из вас при рождении была загадана отдельная звезда. Чтобы желание вашей матери сбылось, мне пришлось вытащить по звезде из нескольких созвездий. В Дафне есть частичка Голодного Ястреба, а в Софронии была частичка Одинокого Сердца. Это маленькие звездочки – наподобие тех, какие я учил тебя искать. Мало кто заметил бы их отсутствие, а те, кто заметил, не стали бы задавать вопросов.
– Так из какого созвездия ты взял мою звезду? – спрашивает она. – Из Шипастой Розы?
Это открытие разочаровывает. Хоть красота Беатрис – это первое, на что обращают внимание при встрече с ней, самой девушке кажется, что это наименее интересная ее черта.
Найджелус откидывается на спинку стула, складывает руки на коленях и разглядывает ее.
– Нет, – говорит он через мгновение. – Из другого созвездия, которое проходило по небу, когда ты родилась. Его тогда было едва заметно, к тому же оно исчезло прежде, чем родились твои сестры.
Сердце Беатрис замирает.
– И что это было за созвездие? – спрашивает она.
Найджелус улыбается.
– Посох Эмпирея.
Посох Эмпирея, магическое созвездие.
У Беатрис внезапно пересыхает во рту.
– Значит, ты все знал с самого начала, – медленно произносит она. – Ты сам все и спланировал.
– Да, – просто говорит он.
– Почему? – спрашивает Беатрис.
Какое-то мгновение он не отвечает.
– Звезды не просто благословляют и рушат судьбы, Беатрис, – говорит он наконец. – Им нужен баланс. Как эмпирей, ты и сама сможешь понять это, когда придет время. Ты услышишь их требование так же ясно, как сейчас слышишь мой голос. И ты поймешь, о чем они тебе говорят. Когда в миг твоего рождения на небе появился Посох Эмпирея, я понял, что звезды послали мне требование.
По коже Беатрис бегут мурашки. Ей хочется рассмеяться над тем, как драматично это прозвучало, – над самой мыслью о том, что звезды чего-то могут требовать, – но во рту у нее все еще сухо. Она не сразу находит в себе силы говорить и в конце концов произносит лишь одно слово:
– Почему?
– Потому что звездам нужен баланс в мире. Вот почему желания сопровождаются жертвами, вот почему ты чувствуешь себя так плохо после того, как снимаешь с неба звезды. Есть древнее пророчество, – его