душа льнёт к душе,
Бесконечно во всём доверяя.
«Склоняются к письму волшебные цветы…»
Склоняются к письму волшебные цветы,
И первые лучи в окно спешат с зарёю.
Я радуюсь тому, что есть на свете ты,
Что голос твой звучит над вешнею Землёю.
Ни слова о Любви, но всё вокруг – Она,
Всё дышит и живёт, лишь нежности внимая.
Ты только позови – тотчас придёт Весна,
Даря тепло своё от края и до края.
Три дня – и стает снег, и прочь сбежит мороз,
Лечу зимы печаль мечтой о ясном лете,
Сплетаю оберег из добрых строк и звёзд
И улыбаюсь вдаль. Мой мир – тобою светел.
Я жду, когда распустится сирень
Как ушки серых зайцев – вербный пух,
Пушится вновь предвестница Остары.
Взошли среди листвы опавшей, старой
Подснежники и счастье славят вслух,
Спеша помочь весенней ворожбе,
Ветра и стаи птичьи привечая.
Здесь просто ждут. Не судят, а скучают,
Любя, волнуясь, радуясь тебе.
Наш март – в снегу. В цветах волшебный май,
Крылаты в нём мосты, душисты гроздья.
Зато в мороз ещё прекрасней звёзды,
Ещё нежнее чувства… Приезжай,
С собою взяв лишь песню и мечту, —
Под музыку Весна придёт скорее.
Мы вместе этот Город отогреем,
Рисуя парки дивные в цвету.
Я жду, когда распустится сирень,
Когда Нева вздохнёт легко и сладко,
Весь лёд в ней растворится без остатка.
И это будет самый светлый день.
Сежий ветер твоих стихов
Поэту Дмитрию Чупракову
В сизых тучах небесный свод,
Но прорвашись сквозь стынь и глушь,
Свежий ветер твоих стихов
Гонит дрёму с уставших душ.
В нём осколки всех древних битв,
Отголоски минувших тризн.
Он сильнее любых молитв —
Голос, славящий свет и жизнь.
Песня к звёздам летит, маня,
Как тропы путеводной нить.
Сколько в слове твоём огня —
Зло постылое пригвоздить!
Даришь новую высоту —
Сколько нежности чуткой в ней! —
Воскрешающей красоту,
Исцеляющей горечь дней.
На рассвете, когда мир тих,
К сердцу льнёт вековая грусть.
Вещий голос стихов твоих
Бережёт зоревую Русь.
Балда
Наш новый балда
Наделает шум,
Долга борода,
Да короток ум.
Боится силы слабак ничтожный,
Он так мечтает других быть выше.
Но мелок духом, и невозможно
Подняться вровень, хоть ростом вышел.
А он, напыщен, бубнит всё строже,
Всё глубже тонет в своей же мути.
Судить привыкший лишь по одёже
Едва ль однажды дойдёт до сути.
Чужих