доверчево смотрят ввысь.
Наполняю её мечтами,
Что манили да не сбылись.
Так уходит сквозь пальцы время —
Слёз и мыслей пустых вода,
Мы как прежде – не там, не с теми,
В нашем горестном «никогда».
«Как тонка меж сердцами нить…»
Как тонка меж сердцами нить…
Письма рвёт на кусочки ветер.
Стало не о чем говорить,
Оттого и темней на свете.
Всё кругом полонила мгла,
Нежность строк не хранит тетрадка.
Ничего я не сберегла,
Всё развеялось без остатка.
Не уронит во тьме звезду
Ночь-волшебница на удачу.
Я уже ничего не жду,
И уже ни о чём не плачу.
Лишь усталость – наследство дня
Обнимает в промозглый вечер.
Ах, огня бы сейчас, огня!..
Разожгла бы, да только нечем.
«Это ничего не значит…»
Это ничего не значит.
Дождь холодный на лице.
Это просто ветер плачет
Под рябиной, на крыльце.
Это сизый дым туманом
По полям ползёт пустым.
Это я врачую раны
Нежным голосом твоим.
Баю-баю – листья кружат,
Осень знает ремесло.
Улыбнись грядущей стуже,
Всё, что было, – всё прошло.
Не заметишь в вечном беге,
Отогнать пытаясь страх,
Грусть о прошлогоднем снеге
И потерянных стихах.
«Так кричишь в пустоте…»
Так кричишь в пустоте
Или шепчешь, в подушку плача,
Или молишься строчкам
На белом, как снег, листе.
На четвёртой версте
Не хватило чуть-чуть удачи —
То ли ветер в лицо,
То ли люди вокруг не те.
Осень вечно права,
Сколько можно бродить по краю
И горячим дыханьем
Топить прошлогодний снег?
Умирают слова,
Мотыльками в огне сгорая,
И ложатся снежинки, не тая,
На холод век.
Не отдашь своего,
И заплачет душа натужно,
Разожмутся ладони
В какой-то проклятый час.
Если много всего,
То оно никому не нужно —
Ни биение сердца,
Ни блеск восхищённых глаз.
Каждый сам по себе.
Вновь, склоняясь над колыбелью,
Ночь колдует тебе
Путешествие в глубь времён.
Все дороги в судьбе
Замело, занесло метелью,
И не слышно за ней
Колокольчика тонкий звон.
«Об этом нельзя попросить …»
Об этом нельзя попросить —
Лишь в дар принимать изумлённо.
Доверия тонкая нить
Хранится душою влюблённой.
Но жизнь не проста, путь далёк,
Привычным становится Чудо.
И гаснет во тьме огонёк,
Лишь сердце