камеры все попадались закрытые и с закрытыми окошками. Там было относительно тихо, только в одной ругались. Потом проходили мимо камеры с открытым окошком. Гаша мельком глянул туда, потом сразу поругал себя за это, хотя вроде ничего страшного не увидел – там просто играли в карты. Гашин сопровождающий немного его пихнул:
– Прямо перед собой смотрим! И радуйся, что тебя не к ним сажают.
– А… почему радоваться?
– Потом сам узнаешь.
– Можно, чтобы окошко открыто было?
– Нет, да и тебе не понадобится, – охранники переглянулись и явно усмехнулись. – И в карты тебе играть нельзя.
– Может, мне ещё чего-то нельзя, что другим можно?
– Заткнись. Тебе вообще повезло крупно.
– Повезло!? – Гаша проморгался.
Они подошли к открытым камерам с решётками. Теперь, только остановившись напротив них, Гаша понял, почему открытого окошка в двери ему точно не потребуется.
– А почему сюда?
Один надзиратель открыл ключом камеру, второй вручил бельё с матрасом Гаше в руки.
– А потому, что фартит тебе, парень. Занято всё, поэтому сюда пока идёшь.
«Почему фартит?» – думал Гаша, пока его впихивали в камеру.
– А я здесь один? – спросил он, рассматривая вторую койку, пустую.
Надзиратель поднял брови, закрывая камеру и словно бормоча демонстративно под нос: «Вот тупо-о-й».
Гашу оставили одного. Он повернулся к правой койке, или, как он где-то слышал, шконке. Подошёл и слабыми руками стал разворачивать матрас. Застелил и лёг.
«Как быстро… изменилось всё и на семь лет. Это чем я тут заниматься буду? Кто-то вроде книги в тюрьме пишет. Да не дадут мне тут писать. Я попал в общество зверей. Кто-то здесь бандит, а кто-то его слуга, кто-то убийца, кто-то сумасшедший доктор, ставивший эксперименты на пациентах. Здесь живут самые низкие существа нашего мира. И к ним попадаю я. Да ладно я, мне исправляться не в чем. А что на счёт тех, кому есть в чём исправиться? Как общество, их окружающее, поможет им исправиться? А я только испорчусь.
Да черт! Я здесь совсем не справедливо! А тот, кто меня подставил, спокойно гуляет прямо сейчас! Или чай пьёт. А как хорошо он всё спланировал это.. Знал, что я активно работаю, знал, что получил фингал, знал, когда у меня дома никого не будет. И кто это может быть? Как давно он следил за мной…? И если он всё это знал, то… кто мог знать, что дома я буду один? Да, не могла это Алёна Павловна подставить, – Гаша посмешил сам себя, – да вряд ли это и соседи… Так этот гад ведь ещё и работу мне портил! Я всё правильно делал! Не мог напутать! Это кто-то из коллег. Кто-то, кто так же хорошо знал, где камеры (хотя нет! не так же! Я никогда и не запоминал, где у нас камеры!)
Найду – убью. Семь лет… семь лет здесь. А если меня самого тут убьют?..»
Гаша уснул, размышляя о том, кто это мог быть…
***
Он думал всё время, пока спал. Только мысли повторялись, путались, исчезали на середине, поэтому Гаше приходилось