еще что-то спросил, но я растерянно улыбнулся и развел руки в знак того, что я ничего не понял. Тогда всадник спросил по русски:
– Ты заблудился, куда направляешься?
Ответить я не успел. Из-за холма вылетел еще один всадник и, размахивая плетью, что-то сердито стал кричать юноше. Его грузное тело как бы являлось продолжением такой же приземистой толстоногой лошади. Несмотря на жару, на голове мужчины красовался меховой малахай. Из-за голенища мягкого кожаного сапога выглядывала оплетенная кожей рукоятка ножа.
Подъехав к нам, он внимательно посмотрел на меня узкими черными глазами и не столько спросил, сколько утвердительно сказал:
– Ты пришел оттуда, где вчера стреляли.
Под его острым взглядом я не мог соврать и утвердительно кивнул. Он продолжал молча смотреть на меня с высоты конского седла. Чтобы видеть его лицо мне приходилось высоко задирать голову.
– Не найдется ли у вас немного воды? – спросил я, прерывая затянувшееся молчание.
Он не ответил. Юноша что-то стал ему быстро говорить. По тону можно было догадаться, что он пытался в чем-то убедить старшего, который продолжал молчать. Затем босс (так я про себя назвал второго всадника) что-то сказал первому и поскакал в низину к стаду.
– Отец приглашает тебя погостить у нас, – произнес юноша, – спускайся к стаду, чабаны проводят тебя.
Он слегка с обеих сторон стукнул коня ногами, обутыми в сапоги из необыкновенно мягкой замши, и помчался в обратную сторону.
До сих пор я думал, что именно эти двое всадников и пасут овец, оглядел окрестности вокруг стада в надежде найти чабанов. Тщетно, пастухов видно не было. Пришла мысль о том, что приглашение – один из вариантов азиатского юмора и меня никто всерьез не приглашал.
Все же я не оставлял надежды раздобыть воды и подкрепиться и стал спускаться в ложбину. Наконец среди овец я увидел две неподвижно стоящие поодаль друг от друга фигуры – это и были пастухи. Позже я узнал, что чабанам нет нужды ходить вокруг стада: овцы всегда группируются вокруг стоящего пастуха, стоит ему только сесть, как стадо разбредается в разные стороны.
Ближний ко мне чабан стоял, опершись подбородком о длинную сучковатую палку с загнутым концом, отшлифованным ладонями и многолетним использованием до зеркального блеска. Это был еще не старый сухощавый мужчина, точный его возраст определить было трудно: ему могло быть и 30, и 50 лет. Фигура была жилистой и крепкой, но глубокие складки у рта и какой-то тусклый взгляд старили его.
Приблизившись к нему и поздоровавшись, я попытался ему объяснить, что хозяин пригласил меня и он должен быть моим проводником. Но чабан, кажется, не слушал меня, он молча уставился на меня ничего не выражающим взглядом. Через минуту он повернулся ко мне спиной и направился в сторону дальнего холма.
Дальнейшее меня очень удивило. Часть овец со всех концов огромного стада стала стекаться вместе и направилась за идущим пастухом! Другая часть осталась мирно пастись: они явно были подопечными